Читать книгу - "Попал по собственному желанию - Данил Коган"

— Идём. Тебя ждет Мать. Тебе здесь больше не место! — прожестикулировала мне сестра Кассандра.

Я послушно отправился вслед за ней, инстинктивным движением вскинув Светлячка на правое плечо.

Мы прошли обратно мимо старинных фресок. Вышли во двор, и бронзовые двери медленно закрылись за нашими спинами. Уверен, что слышал при этом гул механизмов, спрятанных в толстых стенах.

Сестра Кассандра снова пересекла двор, и мы начали подниматься по узкой спиральной каменной лестнице, искусно вырезанных вокруг боковой колонны. Едва мы поднялись над уровнем стен дворика, я испытал острый приступ агорафобии.

Мы находились выше стен монастыря, здания которого были выдолблены в скале, ближе к вершине здоровенной горы. Внизу лежала зелёная долина, в которой расположился город, казавшийся отсюда своей миниатюрной картой. Город пересекала тонкая ниточка реки, растворявшаяся в голубизне бескрайнего моря. Налетевший порыв ветра чуть не швырнул меня в маячившую внизу зелёную бездну. Я ощутил резкую тошноту и головокружение. Я бы встал на четвереньки и пополз дальше так, но меч этот… Разве что вниз его бросить. Но боюсь, такого святотатства здесь не оценят.

Переждав приступ головокружения и смотря под ноги, я осторожно опёрся остриём Светлячка о каменную ступеньку. Сразу стало легче стоять. Так — глядя строго себе под ноги и опираясь на меч, как на костыль, я и поднялся ещё на несколько пролётов вверх. С ужасом думая про обратный путь. К счастью, лестница оказалась не очень длинной. Место, куда вела меня Кассандра, находилось прямо над коридором, ведущим в алтарный зал.

Небольшая пещера естественного происхождения, в которую мы вошли, была сырой и неуютной. А ещё я ощущал здесь нечто… как будто невидимый и почти неосязаемый ветер. Или невесомое прикосновение паутины к голой коже. Благодаря семи первичным упражнениям — подарку богини, я понял, что ощущаю плотные потоки эфира.

Посреди пещеры всё в той же позе лотоса сидела пожилая женщина с закрытыми глазами в сером балахоне. Характерный для сестёр обители головной убор или вуаль на лице отсутствовали. Поэтому сразу бросался в глаза зашитый плотными стежками рот старухи. Да демонская же отрыжка! Что-то многовато на сегодня впечатлений для меня.

Эфир взвихрился.

Потёк.

Старуха распахнула выцветшие глаза и впилась в меня взглядом, прожигающим душу.

Надо сказать, после того хтонического зыркала, которое пялилось на меня из расцвеченной кислотно-яркими плевками пустоты, взгляд старушки с зашитым ртом не должен был меня особо впечатлить.

Однако, по спине побежали мурашки. Организм подавал мне сигналы опасности. И тогда я применил упражнение номер три из тех, которые дала мне Смеющаяся. Уплотнил свою пневму внутри и резким толчком выплеснул её навстречу иглам взгляда пожилой монахини, которые чувствовал почти физически. Сделал я это неосознанно, практически на рефлексах.

Секунду ничего не происходило, а потом сила, исходящая от старухи, потускнела.

Чувство опасности ушло.

У старухи задёргались зашитые губы. Я сперва подумал, что она пытается что-то сказать, но потом понял. Это было подобие улыбки.

Мать, а это не мог быть никто другой, взорвалась ворохом жестов, обращённых к моей спутнице. Та отвечала ей также быстро, склонив голову и искоса глядя только на искорёженные артритом пальцы.

Из их безмолвной беседы, которая длилась не более двух минут, я не понял ничего, кроме отдельных жестов. Мать о чём-то спрашивала Кассандру, а та ей отвечала. Причём было заметно, что Сестра на чём-то настаивает. В конце концов, мать снизила скорость распальцовки, скорее всего, специально для меня.

— Что же. Я не могу оспорить волю нашей Госпожи. Приведи его в порядок, подбери приличную одежду. Он должен выйти отсюда не похожим на нищего бродягу, а достойным своего звания господином. А теперь отвернись. — Кассандра повернулась к ней спиной. Мать взглянула на меня. — Твоя милость. Ты больше не нуждаешься в лечении. И не можешь больше здесь оставаться. Да и за порогом нашего монастыря тебя ждут незавершённые дела. Тебе необходимо знать. Тебя почти убило заклинание, выпущенное любовником твоей жены. Святотатцы, поднявшие руку на избранника богини, должны умереть. Если у имперских властей возникнут к тебе вопросы, я поручусь за то, что твои действия были угодны Ей. Получи моё благословение.

Я настолько чётко разобрал её послание, потому что все жесты она дублировала мысленной речью. Она говорила со мной прямо в моей черепушке!

Старушка, кряхтя, поднялась с пола и оказалась ростом мне по грудь. Кассандра просигналила:

— На колено! Пригнись, твоя милость.

Я второй раз за день опустился на одно колено и склонил голову. Мать подошла ко мне и, оторвав от рукава серую полоску, завязала её на манер банданы вокруг моей головы. Даже когда я встал на колено, она еле еле доставала руками до моей головы. Магистр Йода — новый облик, ага. Мать прикоснулась ладонью к моему лбу, и я почувствовал сильное эфирное воздействие. Старуха вдруг сгорбилась, как будто не пять метров прошла, а только что разгрузила тачку с углем, махнула нам:

— Можете идти, избранник, сестра… — и поплелась на своё место посреди пещеры.

Как мы спускались обратно, я умолчу. Упомяну только, что трижды чуть не навернулся с лестницы, и дважды при этом чуть не обмочился.

Меня привели в помещение, которое не могло быть ничем кроме купальни. От бассейнов, выложенных изразцовой плиткой, валили клубы пара. Меня, раздев, погрузили в один из них. С благоговением, сестра Кассандра указала мне на лоб. Остальные «банщицы», числом три, тоже смотрели мне на голову, как будто там вырос третий глаз или, скажем, рог.

— Сними сам. Мы не смеем касаться благословенной ткани.

Я аккуратно, боясь порвать ветхую тряпочку, снял её с головы. В руках я держал хайратник без швов или узелков, хотя отчётливо помнил, что старуха завязывала узел на моём затылке. Он был белоснежным, а структуру имел вроде эластичного бинта. Посередине красовался сложный алый символ, означавший знак Смеющейся, как подсказала мне память Максимуса.

Я пожал плечами и положил тряпку на край бассейна. И на меня сразу навалился весь сегодняшний день. Мышцы гудели, желудок жалобно подвывал. Голова болела — висок простреливало острой болью. Я с уважением глянул на «тряпочку». Ничего такое благословение. Пока эта штука была на моей голове я ничего такого не ощущал! Мой первый артефакт в этом мире. Второй, если считать Светлячка.

Сперва