Читать книгу - "Вспыльчивый барон Кенинг. Книга 1 - Антон Тутынин"

— Я весь внимание, господин! — он восседал с другой стороны широкого чёрного стола. Степенный мужчина, пусть и одетый в менее помпезном стиле. Число золотого и серебряного шиться на жилете, число бриллиантов на банте, что украшал его шею, и главное, наличие на родовом перстне янтаря, могли любому сведущему человеку сказать кто перед ним, и под кем находятся его владения. Янтарь был родовым камнем герцога Нойманна, и все его вассалы обязательно носили такие перстни.

— Как ты уже слышал, недавний скандал с участием Кёнингов вылился в весьма редкий инцидент. Младший наследник из этого рода оказался исключён, и лишён всяческих связей с основной семьёй став свободным бароном. Старик даже на несколько деревенек расщедрился для своего непутёвого внука.

— Слышал, разумеется. Вся столица слышала! Я, честно говоря, сперва даже не поверил, что благородный наследник мог притащить в высший свет плебея… но, боюсь упадок семьи Кёнинг выходит далеко за рамки слухов.

— О да! Не думал, что столь славный род опустится до передачи знаний плебеям! И как будто этого было мало, их мелкий выродок посмел притащить переодетое животное в мой дом!! — Говард Нойманн на краткий миг потерял контроль над эмоциями, сжав губы в тонкую ленту и повысив голос, но вскоре опять обуздал свой гнев.

— Я хочу его голову. Кёнингу удалось смири́ть гнев императора, отделив внука от рода, но меня это не устраивает категорически. Принеси мне её. А его земли заберёшь себе. Вы как раз соседи, — тут же, и весьма кратко закончил он свой монолог. Гарварду было ужасно неловко за свою вспышку эмоций, не достойную аристократа в двадцать шестом поколении, и потому он решил закончить этот неприятный разговор поскорее.

— Кхм… вот как. Но что с графом? За убийство пусть и изгнанного, но внука он будет мстить наверняка.

— Это если будет знать кому. Та земля сам знаешь где находится — людей почти нет. Рассказать будет некому. Я понимаю, что в качестве награды для тебя она ничто — пыль. Вот только и официально осыпать тебя милостями я не могу сразу после смерти этого выродка. Это привлечёт внимание и даст повод графу Кёнингу. Вот почему парень должен пропасть бесследно. Благо и места там дикие. А ты уже после по-соседски примешь людей и землю под свою руку в качестве благородного жеста. А уж со временем мы с тобой сочтёмся! Вот тебе моё слово, — герцог улыбнулся, отсалютовав пузатым бокалом, после чего залпом допил бренди. Лёд уже сильно подтаял и угрожал напрочь залить водой благородный напиток.

— Конечно, мой господин, вашего слова мне достаточно. Я сделаю всё в лучшем виде. Край через две луны его голова будет у вас, — его собеседник также допил свою порцию, после чего разговор плавно перетёк в завершение. И благородные сэры, бывшие чародеями не из последних, наконец разошлись.

Оставшись наедине со своими мыслями, герцог усмехнулся дерзости своего плана. Спровоцировать недовольство дочери, её глупую месть с помощью младшего Кёнинга, что в итоге вылилось в его изгнание и лишение защиты. И что самое главное, всё весьма своевременно для усиления позиций консерваторов от мира аристократии!

— Третья запретная техника. Гнёт через кровь потомка… Нда! Хорошо, что запретили, — постучав пальцем по столу, и проговорив себе под нос основу своего плана, герцог Нойманн решил вернуться к семье. Не дело в праздничный день всё своё время уделять делам!

Новый день для молодого борона начался с приятного пробуждения. Выплывал из объятий Морфея он медленно, ощущая на своей голове тонкие девичьи пальчики, медленно перебиравшие его волосы локон за локоном. Поглаживания длились достаточно долго, чтобы под их убаюкивающим действием Вальтер медленно пришёл в себя, осознал окружение, чуть понежился в женских объятьях, после чего с улыбкой открыл глаза.

— Ой! — Люсиль вдруг спрыгнула с кровати в полном неглиже, после чего начала спешно одеваться под пристальным взглядом своего мужчины.

Для девушки эта ночь оказалась определяющей. С девства её готовили стать достойной женой, прививая нужные привычки и поверья. А с двенадцати лет мать начала передавать ей уже и хитрости семейной жизни. Учила тому, что должна знать жена и будущая мать. Любовница и супруга. Наука была комплексной, пусть и весьма специфичной, и должна была подготовить молодую девушку ко всему.

А потом в одночасье весь выстраиваемый для неё мир вдруг рухнул, оказавшись миражом. Её выбрали стать ночной кукушкой для молодого барона, должной донести через самый простой и эффективный путь чаяния людей. Выбрали стать тем грузом, что ляжет на их чашу весов, дабы новый властитель не пустил по миру всю общину, состоявшую их четырёх небольших деревень. Важная миссия. И пусть для порядочной девушки это было смерти подобно, Люсиль стоически приняла эту ношу. Даже понимая, что более никогда её не возьмут замуж, и ей не доведётся познать радость материнства (аристократы никогда не плодили бастардов среди черни, предпочитая содержанок из захудалых, но всё же аристократов), она была готова пожертвовать своим счастьем ради деревни и своих родных.

Вот только всё пошло совсем не по плану. Первая встреча с бароном не принесла ничего позитивного, с какой стороны ни посмотри. Молодой повеса был подавлен, всё время пил, идя на поводу у приказчика, и совершенно не интересовался её красотой, что в некой мере даже ранило девушку. Она что же настолько плоха? Даже взгляда недостойна?!

Но вчера вдруг случился новый кардинальный поворот в её жизни, опять перевернувший всё с ног на голову. Вальтер Кёнинг словно переродился, став совершенно другим! Жёстким, властным, буквально лучащийся силой. При этом уже вся деревня знала, что приказчик сгорел в его пламени, будучи наказанный за всё то зло что причинил людям. Да и с двумя ребятами что видели это тоже произошли невероятные изменения — они словно бы лучились внутренним огнём! А что он творил с ней вчера?!

Словно бы в молодого барона вселился один из богов древности. Один из тех самых повелителей огня, живших, как говорили их предки, прямо на солнце. Этот культ давно мёртв — уничтожен ещё в глубине веков. Но даже они, простые холопы, до сих пор почитают пламя как нечто священное, а профессии, связанные с огнём, мнят