Читать книгу - "Начало пути - Денис Старый"

Вдруг, накатил волчий голод. Не помню, чтобы когда-нибудь чувствовал такое непреодолимое желание поесть. Может быть, это последствие переноса, так как знал, что перед приездом к князю Куракину, очень плотно ужинал в гостях у митрополита. Не могла прошедшая ночь спровоцировать такой голод.

— Его Светлость распорядился оказывать Вам всяческое внимание. Вам принести завтрак в Вашу комнату? — спросил слуга.

Альтернатив тому, чтобы есть в выделенной мне комнате, предоставлено не было. Видимо, слуга не был уверен, что мне можно питаться в столовой. Но и я больше предпочитал поесть в одиночестве. Прошлый Сперанский был знаком с этикетом, где и в чем держать какую вилку, но подобные знания были больше теоритическими из-за отсутствия практики присутствия на приемах.

Да и не только отсутствие публичного приема пищи смущало, но и то, что просто хотел есть в одиночестве, ибо я очень хотел есть, а не ковырять блюдо больше часа к ряду.

Комната была простой, но лишь в сравнении с теми помещениями, которые мне пришлось видеть. И тут была лепка, но чуть менее вычурная; двери, но менее массивные и с меньшим украшательством резьбой; кровать, можно сказать «полуторка», да еще без балдахина. И как я буду спать без этого самого балдахина? Если что, то это сарказм.

Не думаю, что такие же комнаты у прислуги. Получалось что-то среднее, между господскими и халдейскими помещениями. Вот и я сейчас себя осознаю, как нечто среднее. Не барин, но уже и не сын сельского священника.

Из мебели порадовал основательный стол, выкрашенный, почему-то в ярко красный, вызывающий цвет. Я бы предпочел нейтральный, темный оттенок. С таким ярким рабочим местом быстрее будут уставать глаза. Стулья были красивые, но накатила тоска по своему рабочему креслу из будущего. Спина может болеть, если долго засиживаться на тех стульях, которые были мне предложены в этом доме. Но вариантов нет. Привык, понимаешь, окутывать себя ортопедическими прибамбасами.

Стук в дверь прервал мое любование помещением.

— Да! — выкрикнул я и слуга, тот самый, который меня сюда и привел, вошел в комнату.

— Завтрак подавать? — все таким же механический голосом спросил слуга.

Или приказчик? Можердом? Управляющий? Дворецкий? Похоже именно этот мужчина лет пятидесяти, но вполне моложавый и с пышными чернявыми бакенбардами, главный среди слуг. За спиной управляющего стояли еще три лакея с подносами, но говорить с господами было позволено только этому… Ивану. Сперанский знал, как зовут дворецкого.

— Подавай… те! — стушевался я, не понимая, как именно обращаться, на «ты», или «вы».

Сегодня на завтрак было… Хотелось бы перечислить много чего из деликатесов, но это оказалось бы перевиранием и необоснованной фантазией. Гречневая каша, соленые огурцы, глазунья из двух яиц, да краюха хлеба.

Я удивленно поднял брови, но можердом Иван никак не отреагировал на мое безмолвное возмущение. В голове всплыли предпочтения Сперанского. Пусть этот человек и не предавался чревоугодию, да и предложенная еда вполне себе соответствовала обычному рациону префекта семинарии, но все мое сознание, без разделения, разочаровалось. В доме князя Куракина должны были кормить более изыскано.

Мы то, что едим! Так гласит мудрость, которая звучала в будущем. Вот только в том времени, из которого я переместился, подобный подход стирается. Уже нет больших различий между едой богатых людей и менее богатых. В будущем, тот, кто имеет более-менее оплачиваемую работу, может позволить себе достаточно много изысков в еде. Морепродукты? Пожалуйста, но замороженные. А богатому человеку могут из Лондона чартерным рейсом прислать устрицу, только что извлеченную из морских глубин. Я видел в этом только выпендреж. Есть огромное количество продуктов в доступе, в каждом магазине.

А здесь, иначе.

Ладно, кормят и то хорошо. А так, завтрак получается даже «зожным». И пусть распорядитель Куракина не имеет понятия, что гречка — это сложные, полезные, углеводы, а яйцо — отличный белок, но мне же нужно искать положительное во всем. Как сказал Пьер Бомарше: «Я спешу посмеяться над всем, иначе мне придется заплакать».

Вот и я смеюсь над всем, что со мной произошло. Там, в будущем, уже, наверняка похоронили, мама расплачется, тетка будет стоять рядом и обнимать резко постаревшую мать… Жутко становится от нарисованной в голове картины. Но… этого же не произошло? Более того, если верить Рею Бредбери про его бабочку, которая способна изменить всю историю, то попадание меня, со всем грузом знаний, фобий, устремлений способен сотворить много дел. Армагеддон для вероятностных линий развития история выходит.

Необходимо, как можно быстрее заняться планированием. Пусть планы и будут корректироваться, так как вводных для анализа маловато, но нужны ориентиры, куда двигаться уже сейчас. Если брать в расчет, что мне в этом мире, облике, обществе, существовать долго, сколько и будет длиться жизнь, то нужно построить долгосрочные, цели и задачи. Меня приучили планировать, разделять оперативное планирование жизни, стратегическое. Жить по наитию не хочу, да и не умею. По сему — планы.

Первое — социализация. Не Сперанского, а той психологической химеры, что родило единое создание Надеждина-Сперанского. Нужно окунуться в эпоху, при том посмотреть на мир не только разумением Михаила Михайловича, но и умом Михаила Андреевича… Надеждиных. Вот только сейчас догадался, что Сперанский и Надеждин, почитай, единая фамилия. Спераре — надеяться с латинского. Есть какая-то ниточка, иллюзорная, но зацепка, почему для меня был уготован именно Сперанский, а не тело, скажем Аракчеева, если брать эту эпоху.

Кстати, интересное совпадение — поместье брата моего покровителя, Александра Борисовича Куракина, называется «Надеждино». К чему это, не понять, что факт — слишком много крутиться вокруг слова «Надежда». Я надежда на что-то? Такой посыл намека от неких сил?

Но вернемся к планам. И второе, что мне необходимо — создание собственной финансовой независимости. Для чего? Почему бы и не жить