Читать книгу - "Хрустальное яблоко - Олег Верещагин"

– А я похож на него? – Игорь подтянулся.

Мать мягко улыбнулась:

– Вы все трое похожи на него и на меня. Даже Надюша.

– Ну вот, ответила, – надулся Игорь и встал. – Я пойду, я голодный. Тетя Аня спит еще?

– Спит… Игорек, принеси мне тоже чего-нибудь поесть.

– Ма… – сделавший уже несколько шагов по лестнице Игорь оглянулся. Медленно шагнул обратно на пару ступенек, спросил: – Ма, ты где ночью-то была? Ты ж не спала, я вижу теперь.

– Ну не спала, – слегка смущенно отозвалась Велина Целимировна. – Попросили помочь на ферме с синтезатором. – Она кивнула за озеро.

Игорь сделал суровое лицо, женщина – покаянное.

– Я принесу поесть, – наконец кивнул мальчишка.

– И попить! – крикнула ему вслед мать. – И еще комбрас принеси, он на входе! И еще… – Она махнула рукой, потому что Игорь был уже на самом верху лестницы (последним пролетом пользоваться он счел ниже своего достоинства и, с разбегу подпрыгнув, ухватился за перила балкона, подтянулся и оказался там). – Ну ладно…

…В большой, казавшейся совершенно прозрачной из-за сплошного остекления (и притом матово-черного снаружи) кухне было на самом деле пусто. При появлении молодого хозяина из «норок» показались два робота-уборщика; если бы они обладали хоть каплей индивидуальности – можно было бы сказать, что на блестящих туповатых носах отражалось нетерпеливое ожидание.

– Брысь! – Игорь топнул ногой, и роботы исчезли. Мальчишка довольно усмехнулся. Еще три года назад он втихую перепрограммировал уборщиков именно на это слово и движение – кстати, никто в доме больше об этом не знал, и все частенько удивлялись, почему это довольно назойливая и очень хлопотливая, готовая утащить на секунду отставленный в сторону стакан буквально из-под пальцев домашняя техника боится Игоря как огня? Сестричка Надька, уже тогда, в семилетнем возрасте, отличавшаяся повышенным ехидством, заметила, что это, наверное, потому, что роботов страшит мысль об уборке в том свинарнике, который называется «комнатой Игоря». После этого замечания, высказанного за обедом и слишком громко, Надька впервые в жизни близко познакомилась с тем, что такое настоящий свинарник, отработав там по приказу Велины Целимировны целую неделю по четыре часа в день – и это в каникулы…

Сунув два стакана под автомат и скомандовав: «29-19, лимонный сок, пожалуйста!», Игорь открыл духовку и довольно улыбнулся. Тетя Аня, конечно, спала. Но она не была бы сама собой, если бы не оставила с вечера на ма-а-аленьком подогреве великолепный ростбиф в коричневой корочке, уже нарезанный солидными кусками, нежно-розовыми внутри.

– Вы золото, теть Ань, – пробормотал Игорь, улыбаясь. Вспомнил, как года в четыре, когда тетя Аня в очередной раз отмыла их с Пашкой – своим младшим – после того, как они почти пять суток «шлындрали» по лесу и лугам, носа не показывая домой и питаясь подножным кормом, – а потом усадила за стол и положила по куску горячего, просто-таки «дышащего» пирога с земляникой, а в глиняные кружки-самоделки (гончарное дело было для ее мужа, инженера-гидротехника, работавшего на ферме за озером, отдыхом) налила холодного молока – так вот, тогда он, Игорь, восторженно булькая молоком, прямо заявил: «Хочу, чтоб ты была моей мамой!» Пашка ответил, что тетя Аняегомама и он ее никому не отдаст. А тетя Аня неожиданно строго сказала, что мама у Игоря одна и лучшей ему и не надо желать, и говорить так нельзя, и даже думать.

Мама любила готовить шарлотку с яблоками. Очень вкусную. Но делала ее редко-редко… так редко, что каждый подобный случай был маленьким праздником.

– Игорек, сок готов, – дружелюбный баритон спикера, казалось, принадлежал живому и разумному человеку.

– 29-19, спасибо. – Игорь, обжигаясь, взялся было за блюдо, потом хмыкнул и толчком пальцев перебросил его по воздуху точно в центр стола. На ходу подхватил оба стакана, открыл хлебницу. Он любил подовый хлеб, большие полукруглые буханки, а мама – ржаной «бородинский». При слове «бородинский» Игорю неизменно представлялось поле, застилающие солнце пороховые дымы, сшибающиеся конные лавы, дробный гром больших барабанов и зоркий взгляд единственного глаза имперского полководца – такой неподходящий к смешному грузному телу и старческому, чуть задыхающемуся, голосу. Проще говоря, представлялись кадры из фильма «Слава нашего оружия», серия 217-я, «Бородино». Это заставляло относиться к «бородинскому» с уважением, но на вкус он Игорю не очень нравился.

Напевая довольно громко воинственный мотив из вспомнившейся серии, Игорь расположил на столе хлеб, переложил двойные ломти кусками ростбифа, приготовленный для мамы посыпал нарезанной зеленью (скукоженные мерзлые и непривлекательные опилки из пакетика на воздухе тут же превратились в свежие), а свой мазнул горчицей. От ее запаха наконец-то полностью очнулся, проснулся организм – и есть захотелось так, что мальчишка уже собирался вцепиться в один из двух своих бутербродов, а уж потом нести остальное наружу, но…

– Игорек, к тебе визит, – сообщил спикер.

– Ууууу! – мальчишка от разочарования даже взвыл, отложил бутерброд и крикнул: – 29-19, сюда давай, кто там еще-о… О?!?!?!

Капитан-преображенец – в парадном мундире, – появившийся над пластиной связи, не выказал ни малейшего удивления по поводу еще не вполне обсохшего персонажа в трусах, который стоял у кухонного стола.

– Сурядов Игорь Викторович? – как ни в чем не бывало осведомился офицер.

– Это я. – Игорь кивнул. – С кем имею честь?

– Капитан гвардии Дорошевич, личный секретарь Его Императорского Величества. – Игорь снова кивнул – точнее, уже поклонился, хотя еще ничего не понимал и не ощущал, кроме изумления. – Игорь Викторович, мы понимаем, что вы находитесь на каникулах, но, может быть, вы сочтете возможным выполнить просьбу Его Императорского Величества и сегодня к вечеру прибыть в столицу? В случае вашего согласия собирайтесь – в течение двух минут за вами будет выслан легкий самолет дворцового аэропарка. Итак, Игорь Викторович?