Читать книгу - "Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов - Джаспер Ффорде"

Я захлопнула экзаменационную книжку и открыла дверь. На пирсе топтались три облаченные в грязное рубище уродливые старые карги. Их костлявые физиономии покрывала грубая бородавчатая кожа. Как только дверь отворилась, они тут же начали хорошо отрепетированное действо.

— Когда все трое мы сойдемся вновь, — произнесла первая ведьма, — у Тарбера,[5]Вудхауза[6]иль Грина?[7]

— Когда уляжется переполох, — откликнулась вторая, — когда сплетем рассказа паутину!

Повисла пауза, пока вторая ведьма не ткнула локтем третью.

— Когда на Эйр закат сойдет, — произнесла та поспешно.

— А где?

— Сюжетный поворот.

— Там ждет нас встреча с Нонетот!

Они умолкли, а я уставилась на них, не понимая толком, чего от меня ждут.

— Спасибо большое, — произнесла я наконец, но первая ведьма пренебрежительно фыркнула и сунула ногу в дверь, когда я попыталась закрыться.

— Погадать вам, милая барышня? — спросила она, а остальные две омерзительно закудахтали.

— Честно говоря, не думаю, — ответила я, выпихивая ее ногу. — Может быть, в другой раз.

— Привет тебе, мисс Нонетот! Привет тебе, Суиндона гражданин!

— Честно, мне очень жаль… да и мелочь закончилась.

— Привет тебе, мисс Нонетот, беллетрицейский полноправный, — ты скоро станешь им!

— Если вы не уйдете, — сказала я, начиная раздражаться, — то…

— Привет тебе, мисс Нонетот! И быть тебе Глашатаем самим!

— Конечно быть. Давайте убирайтесь, вы, убогие болтуньи! Доставайте своей чепухой кого-нибудь другого!

— Шиллинг! — сказала первая. — И мы скажем тебе больше… или меньше, как захочешь.

Я закрыла дверь, невзирая на их ворчание, и вернулась к своим вопросам. Но только я покончила с сорок девятым: «Какая из нижеприведенных словоформ не является герундием?» — как раздался новый стук в дверь.

— Проклятье! — пробормотала я, поднимаясь и стукаясь лодыжкой о ножку стола.

Это снова были три ведьмы.

— По-моему, я вам сказала…

— Тогда шесть пенсов, — произнесла главная карга, протягивая костлявую руку.

— Нет, — твердо ответила я, потирая лодыжку. — Я никогда не покупаю ничего с рук.

Тогда они затянули втроем:

— Трижды раз, да два, да три, получается…

Я опять захлопнула дверь. Суеверностью я не отличалась, и у меня имелись более важные предметы для беспокойства. Едва я села, отхлебнула чаю и ответила на следующий вопрос: «Кто написал „Жаб из Жабхолла“?» — как в дверь снова забарабанили.

— Так, — сказала я себе, шагая через комнату, — эта троица меня достала.

Я распахнула дверь и произнесла:

— Слушай сюда, старая хрычовка, меня не интересовали, не интересуют и не будут интересовать твои… Ой.

Я вытаращила глаза. Бабушка Нонетот. Думаю, явление адмирала Нельсона собственной персоной не потрясло бы меня сильнее.

— Ба?!! — воскликнула я. — Ради бога, что ты здесь делаешь?

На ней был эффектный наряд из синей в полоску ткани, от платья до пальто и даже шляпки, туфель и сумки. Я обняла ее. От бабушки пахло одеколоном «Бодмин для женщин». Она ответила мне хрупким объятием, как это свойственно очень старым людям. Да она и была очень старой — последний раз мы насчитали сто восемь лет.

— Явилась присматривать за тобой, малышка Четверг, — заявила она.

— Э… спасибо, ба, — ответила я, гадая, каким образом она сюда попала.

— У тебя родится ребенок, и тебе понадобится помощь, — пояснила бабушка величественно. — Мой саквояж на пирсе, и тебе придется заплатить за такси.

— Разумеется, — пробормотала я, выходя на пристань и обнаруживая там желтое такси с надписью на двери «Трансжанровые перевозки». — Сколько? — спросила я водителя.

— Семнадцать и шесть.

— Да ну? — язвительно откликнулась я. — Долго катались?

— Поездки в Кладезь по двойному тарифу, — отрезал таксист. — Платите, а не то я позабочусь, чтобы об этом узнали в беллетриции.

Я протянула ему фунт, и он захлопал себя по карманам.

— Извините, а помельче у вас нет? У меня столько сдачи не будет.

— Оставьте себе, — сказала я, когда его комментофон забормотал что-то насчет группы из десяти человек, желающих выбраться из Флоренции в «Декамероне».

Он выдал мне чек и пропал из глаз. Я взяла бабушкин саквояж и поволокла его в «сандерленд».

— Это ибб и обб, — объяснила я, — их прислали ко мне на постой. Слева — это ибб.

— Я обб.

— Извини. Этот — обб, а тот — ибб.

— Привет, — сказала бабушка Нонетот, разглядывая моих постояльцев.

— Вы очень старая, — заметил ибб.

— Мне сто восемь, — гордо сообщила бабушка. — А вы двое что-нибудь еще умеете, кроме как таращиться?

— Вообще-то нет, — сказал ибб.

— Плок, — сказала Пиквик, высовывая голову из-за двери.

Она возбужденно встопорщила перья и помчалась приветствовать бабушку, у которой, похоже, всегда имелось при себе несколько лишних зефиринок.

— А каково это, быть старой? — спросил ибб, пристально разглядывая мягкие розовые складки на бабушкиной коже.

— Отрочество смерти, — ответила бабушка. — Но знаете, что хуже всего?

ибб и обб помотали головами.

— Я на три дня опоздаю на собственные похороны.

— Ба, — проворчала я, — ты их запутаешь: они склонны понимать все буквально.

Поздно.

— Опоздаете на собственные похороны? — пробормотал ибб, усиленно думая. — Как такое возможно?

— Подумай, ибб, — сказал обб. — Если она проживет на три дня дольше, то сможет выступить на собственных похоронах, улавливаешь?

— Конечно, — обрадовался ибб, — как глупо с моей стороны.

И они удалились в кухню, обсуждая произведение миссис Битон и наилучший способ разобраться с любовными связями между судомойкой и чистильщиком обуви — видимо, им досталось старое издание.[8]