Читать книгу - "Враг с планеты Земля - Владимир Тимофеев"

«Ладно, проехали. Извини, — поднял я виртуальные руки. — Буду тогда тоже думать… Так что ты там говорила про источники жизни? Они тяготеют к порталам?»

«Наоборот. Это порталы к ним тяготеют».

«Ага. Понятно. Значит, нам надо найти их. А дальше?»

Женщина промолчала.

«Ладно. Попробуем с другой стороны. Где их искать? Куда мне лучше пойти?»

«Доверься своей интуиции», — нехотя буркнула Мела.

Негусто, но тоже хлеб. Раз дело опять дошло до запретов и блоков, большего от неё сейчас всё равно не добьёшься.

Боль в теле слегка поутихла, я медленно встал и уже в который раз огляделся.

Куда идти, за что хвататься…

В голову почему-то лезло сакраментальное: «Солнце на западе. Значит, Ашхабад там».

В моём случае, если Мел не ошиблась и сейчас действительно утро, а мы в северном полушарии, солнце находилось на востоке. И Ашхабада здесь, ясное дело, не было.

Идти навстречу светилу мне не хотелось. В обратную сторону тоже, потому что, по ощущениям, туда рельеф поднимался, и, значит, вода там вряд ли нашлась бы, а без неё, как известно, никакие «источники жизни» не появляются. Поэтому надо идти на юг… Или на север… Да, на север всё-таки лучше. Солнце, по крайней мере, станет тогда уходить за спину, и за глаза можно будет не беспокоиться.

Приняв решение, куда двигаться, сразу почувствовал облегчение. А спустя полчаса, когда прошёл уже парочку километров, понял, что поступил правильно. К северу местность снижалась, и идти под горку, да ещё по камням, а не по песку, было действительно легче.

Солнце, поднявшись над горизонтом, начало припекать. Ожогов от его лучей я не боялся, а вот голову стоило поберечь. Панамки у меня, ясен пень, не было, в качестве головного убора пришлось использовать куртку. Соорудил из неё что-то вроде чалмы, с рукавами и пуговицами. Выглядело авангардно, но функцию свою выполняло. Чего не хватало, так это воды. И хотя пить пока не хотелось, часа через три это могло стать проблемой.

Желание отыскать воду или хотя бы намёк на неё заставляло меня забирать в ту сторону, где уклон был сильнее. Житейская логика говорила: наткнуться на скопление влаги в низине шансов гораздо больше, чем на возвышенности.

Что-то похожее на водную гладь замаячило по ходу движения часа через полтора. Конечно, я знал, что в пустынях могут быть миражи, но этот казался вполне реальным. Потому что вода на жаре всегда испаряется, а виднеющаяся впереди лёгкая дымка на это явно указывала. Теперь надо было только успеть туда раньше, прежде чем сконденсировавшаяся за ночь влага полностью не испарится.

Последние две сотни метров я уже не сомневался, что вода там и вправду имеется. Единственное, что напрягало — это какой-то гул в голове. Или, скорее, зуд, по мере приближения к цели, становящийся всё сильней и сильней. Как будто бы кто-то царапался изнутри о черепную коробку, стараясь вылезть наружу.

Наполняющееся ночью и пересыхающее в дневную жару озерцо обнаружилось именно там, где и предполагалось — в широкой и длинной, на километр-другой, котловине. Оно открылось передо мной как-то сразу, внезапно, как только я перебрался через нагромождённые, словно вал, камни.

В котловине и вправду была вода. Голубовато-прозрачная, растёкшаяся сотнями луж среди белоснежного то ли известняка, то ли травертина, почти как в турецком Памуккале, известном едва ли не каждому отечественному туристу.

Любой бы на моём месте прыгал от счастья, но у меня, к сожалению, радоваться не получалось. Кроме воды в котловине имелось ещё кое-что. В каждой заполненной влагой промоине лежали какие-то вытянутые шары, размерами где-то до полуметра, с виду напоминающие гигантские страусиные яйца. При взгляде на них, они начинали странно дрожать, и зуд в голове становился сильнее. С каждой секундой во мне нарастало чувство какой-то брезгливости, словно за этими белыми гладкими «арт-объектами» скрывается что-то иное, на удивление мерзкое и отталкивающее. А ещё мне казалось, что всё это я уже видел, вот только когда и при каких обстоятельствах, память пока не подсказывала.

Собравшись с силами, я медленно двинулся к озеру. Ближайшие яйца стали дрожать сильнее. По воде начали расходиться круги, гул от вибрации всё больше напоминал гул от работающего трансформатора. Преодолев отвращение, я всё же дошёл до берега, присел, зачерпнул ладонью воды… На вкус и на запах она совершенно не отличалась от «простой бутилированной». Утолять с её помощью жажду ничто не мешало. Неприятен был только сам процесс этого «утоления», сопровождающийся головной болью и непрерывным воздействием на сознание со стороны гигантских «яиц».

Подавить волю, заставить бояться, подчинить, превратить в безмозглого зомби… Полный букет «удовольствий», что я испытывал на берегу, начал ослабевать лишь тогда, когда ноги сами понесли меня прочь от этого озера и его сомнительных обитателей.

Незримые свёрла перестали вгрызаться в мозги где-то в пятнадцати метрах от берега, возле ограждающих котловину камней. Облегчённо вздохнув и вытерев от пота лицо, я вновь развернулся к озеру. «Яйца» продолжали дрожать. По поверхности самого ближнего змеилась тёмная трещина. Взгляд неожиданно сфокусировался на ней, и в тот же миг моё тело как будто оцепенело. Я не мог сдвинуться с места. На душе появился страх. Липкий, противный. Складывалось ощущение, что я себе уже не принадлежу, что моим разумом управляют и требуют возвратиться к воде…

На «яйце» появились новые трещины.

А после ещё… и ещё…

А затем оно раскололось…

Осколки каменной скорлупы разлетелись в разные стороны.

Один из них с силой ударил меня в плечо. Не удержав равновесия, я брякнулся на пятую точку и… странный гипноз рассеялся. Наваждение спало. Я снова стал сам собой.

На месте расколовшегося яйца образовалась облако пыли. Через пару ударов сердца из него выползла какая-то тварь. Размером примерно с собаку. С десятью суставчатыми конечностями, бугристым панцирем и несколькими шевелящимися отростками на лысой башке. С брюха этого существа в озёрную воду стекала бурая жижа.

«Саранча!»

Внезапно возникшая мысль максимально точно отразила мои ощущения от картинки. Гигантская, гипертрофированная саранча. Вечно голодная, не способная ни на что, кроме как жрать, жрать и жрать всё, что попадётся ей на пути.

В ту же секунду я вспомнил. Вспомнил, что это за тварюга.

Но разложить обрывки воспоминаний по полочкам не успел.

Тварь прыгнула…