Читать книгу - "Не вернёмся, не свернём - Дмитрий Соловей"

Сразу за физиками вызвали нас с Деевыми. Оскар II вручил золотые медали, пожал руки, произнес подобающие слова. В ответ я толкнул небольшую речь, обращаясь ко всем присутствующим в зале. Суть моей речи заключалась в том, что в России самая передовая наука. Мне вяло похлопали, не сильно веря в передовую науку нашей страны.

Получив медали, мои парни перестали нервничать. Полистали меню на столах, пощупали ткань скатерти, оценили вышивку по краю в виде портрета Нобеля и поинтересовались относительно того, кто и как выбирает победителей.

– Не могу сказать точно. По-моему, какая-то комиссия в Шведской королевской академии наук. Знаю только, что Менделеев хоть и был номинирован, но премию так и не получил.

– Сам Менделеев не получил? – удивился Егор и покрутил кругляшок медали.

В ответ я только развёл руками. Продолжить обсуждение, по какому принципу происходит выбор лауреатов, мы не успели. В зале заиграла музыка и официанты начали разносить аперитив.

– Кстати, все блюда из нашего меню может попробовать любой человек в ресторане ратуши, – сообщил я парням. – Шведы ещё два года назад ввели традицию, что в течение всего года в ресторане подают ужин из меню Нобелевских номинантов.

В качестве десерта принесли мороженое. И собственно, на этом банкет был завершён, но гости продолжали сидеть за столами, попивая кофе. Как оказалось, все ждали сигнала от короля. Ровно в десять пятнадцать Оскар II встал и объявил ужин завершённым. Всех гостей пригласили в Золотой зал. Если я правильно запомнил написанное в буклете, то танцы в Золотом зале продлятся до половины второго ночи.

Танцевать в обязательном порядке нас никто не заставлял, но лауреаты обязаны присутствовать до конца вечера. В общем, мы с Деевыми не спеша прогуливались по периметру, наблюдали за парами, которые кружились в вальсе, и обсуждали, какой можно было сделать красивый фильм. Жаль, что так и не удалось согласовать съёмку.

Толпа гостей, как я уже говорил, была огромная. Потому очень удивился, когда нас отыскала Мария Кюри.

– Господа, – обратился я к близнецам, – позвольте представить вам величайшую женщину современности!

Мария Склодовская-Кюри немного смутилась, но тут же перехватила инициативу:

– Напротив, господин Ситников, это мне повезло встретить вас и видеть ваше награждение.

Склодовская-Кюри хорошо говорила по-русски. Лишь небольшой акцент выдавал то, что ей этот язык неродной. Я же продолжал сыпать комплиментами и восхвалять достижения Марии, попутно удивляясь, что ее выдвинули номинантом в области физики, а не химии.

– Ваше открытие тоже больше подходит для медицины, а не для химии, – заметила Склодовская. – Имена тех, кто выдвигает кандидатов на премию, в течение пятидесяти лет будут храниться в секрете. Но так получилось, что я в курсе. Хотя и не назову имени того, кто вас рекомендовал. Собственно, именно по этой причине я и приехала в Стокгольм. Хотелось лично высказать благодарность. – Мы с Деевыми изобразили искреннее недоумение, а женщина продолжила: – Мне было десять лет, когда от туберкулёза умерла мама. Ваш препарат спасёт много жизней.

Оказалось, что Пьер Кюри и сама Мария в последнее время не совсем хорошо себя чувствовали. Ещё бы! Эксперименты с радиоактивными материалами никому не пойдут впрок. Но Мария нашла в себе силы для поездки в Швецию. Мы продолжали общаться до конца вечера. Обсудили много тем, обменялись адресами. Я попросил Марию написать несколько статей для моего журнала, пригласил семью Кюри в гости. Анри Беккерель подходил к нам несколько раз, но, видя, что его спутница увлечена разговором, не решился нас прервать.

На следующий день я более подробно рассказал братьям Деевым об открытии Кюри радиоактивных веществ – полония и радия.

– А для чего они нужны? – Андрей подошёл к теме с практической стороны.

Вера Степановна экономику и финансы им хорошо преподавала. Парни науку ради науки не особо ценили. Про практическое применение радиоактивных веществ я мог много чего сказать, но по большей части нецензурного. Пока же припомнить чего-то достаточно полезного у меня не получилось. Мария Кюри во время Первой мировой войны будет ездить в составе Красного креста с передвижной рентгеновской установкой. Но это в будущем, которое ещё не случилось. Так что Деевым я озвучил предположительное использование радиоактивных веществ для хирургов в области рентгенографии.

Братья согласились, что вещь нужная, хоть и хлопотная. С нашими лекарствами проблем намного меньше. Кстати, я отправил в гостиницу небольшую посылочку с медикаментами для Марии Кюри. С собой мы привезли много лекарств. Брали для себя и для подарков. Марии тот же стрептомицин пригодится. Её затяжная простуда перешла в хроническую стадию. Оно и понятно. Организм ослаблен радиацией, иммунитет понижен. Как она только решилась зимой отправиться в Стокгольм?

Возвращались в Петербург мы через Финляндию. Получилось дольше, чем на пароходе. Жаль, что первым классом мы проехали только половину пути. Заранее билеты мы не бронировали, и от Рийхимяки до Петербурга пришлось ехать уже в вагоне не жёлтого (первого класса), а синего цвета, в который окрашивали второй класс. Хорошо, не в зелёном – третьем классе.

На границе России с Финляндией нервы всем пассажиров сильно потрепали пограничники. Ладно из России в Финляндию запрещено провозить водку и спирт, а сахар, табак, кофе и чай облагались пошлинами, но и на обратном пути народ тщательно досматривали. Те, кто не имел документов, подтверждающих, что оружие, фотоаппараты и тому подобное, куплено в России, должны были платить пошлину.

И самый большой идиотизм заключался в том, что на таможенной станции мы переводили часы. Время в Финляндии отличалось от российского на двадцать минут в обратную сторону! Если вспомнить, что в Финляндии действовал Григорианский календарь, а в России – Юлианский, то путаница получалась ещё та! Плюс пассажиры, наши соотечественники, любители выпить бутылочку-другую в дороге, долго и азартно спорили с таможенниками, доказывая свою правоту.

В результате всех проволочек и опозданий прибыли мы в Петербург за неделю до Рождества. Дружно решили, что с дальними путешествиями покончено раз и навсегда, и поспешили обрадовать Серёгу своими медалями.

Ждали нас из Стокгольма с большим нетерпением. Артём вернулся в Петербург из Баку и чуть не задушил меня в объятиях.

– Ай, молодца! Орлы! – хвалил Артём попеременно меня и близнецов. – Сейчас статеечку в газеты организуем. Царю-батюшке похвалимся.

– Некогда мне хвастаться, – притормозил я друга. – Домой пора.

– Хм… тут одна тема нарисовалась, – вклинился Сергей.

Поскольку от близнецов секретов не было, то друзья начали вводить меня в курс того, что случилось за время нашего отсутствия. Новости оказались не самые радужные. Ту радиоточку, что я организовал в Иваново-Воскресенске, раздолбали личности бандитской наружности. Хорошо, диктор и техник успели у полицейских спрятаться.