Читать книгу - "Сборник "Игрок" - Александра Лисина"

роде. И придавало странное обаяние, от которого было трудно отстраниться даже мне.

Что меня особенно порадовало, так это то, что Лин сумел сохранить свои великолепные крылья. Еще у него остался янтарный цвет глаз, в глубине которых нередко появлялись опасные багровые искорки; бархатистый голос, которым я давно восхищалась; и удивительная способность меняться, как ему заблагорассудится.

Правда, сейчас, когда я оказалась в пустоте и абсолютном безвременье, мне было совершенно все равно, как он выглядит. Белый или черный, крылатый или нет, человек или зверь… я странным образом знала, что мы стали другими. Ближе, чем кто бы то ни был. Роднее, чем кровные родственники. Хотя, наверное, после того, что случилось, этому не стоит удивляться. Ведь совсем недавно я была им, а он неожиданно согласился стать мной. И это обстоятельство не изменилось даже сейчас, когда мы сидели по отдельности, при этом оставаясь тесно связанными невидимой, но невероятно прочной нитью.

С тех пор, как наши души оказались вместе, мы почти не разговаривали. Но в этом не было необходимости: мы понимали друг друга не просто с полуслова, а с одной-единственной мысли. И, бывало, отвечали на незаданный вопрос еще до того, как он оформится у одного из нас в голове. Причем так, что иногда даже трудно было понять, кто же на самом деле спрашивал.

Сказать, что меня это пугало – нет. Хотя на данный момент, пожалуй, не было ничего, что могло бы вызвать во мне какую-нибудь сложную эмоцию: Тень влияла на нас так же, как и раньше. Поэтому мы просто молчали, вместе наблюдали за сменой восходов и закатов, и так же вместе закрывали глаза, черпая друг в друге силы для того, чтобы пережить еще один бесконечно долгий день.

Правда, сегодня наше уединение решили бесцеремонно нарушить: в тот момент, когда я собралась подремать, прислонившись к плечу своего ангела-хранителя, пространство над озером сухо затрещало. После чего его довольно грубо разорвали чужие мускулистые руки, и на поляну уверенно шагнул рогатый гигант с красивым, но чересчур подвижным лицом и улыбкой садиста-маньяка, наметившего себе новую жертву.

– Очень хорошо, – приглушенно рыкнул он, завидев нас, сидящих бок о бок возле большого валуна. – Жаль, что я не сразу вспомнил, где ты отбывал свое наказание, а то явился бы намного раньше.

Я вяло удивилась визиту Айда, но не пошевелилась. Просто не видела смысла: в этом месте, созданном нашим общим желанием и стараниями Лина, мы могли ощущать себя в безопасности даже рядом с таким неприятным собеседником.

– Неплохо устроились, – усмехнулся бог, мельком оглядев наше место жительства. – Много сил потратили? Хотя не надо, не отвечайте – и так вижу, что прилично.

– Что тебе нужно? – слегка нахмурившись, задал Лин крутящийся в моей голове вопрос.

– Ничего особенного. Просто поговорить.

– Говори, – без особого интереса согласилась я, поудобнее пристроив голову на плече друга. Он в ответ бережно прикрыл меня крылом… тем, которое было таким же черным, как у стоящего напротив божества… но на всякий случай отрастил когти, острые зубы, которые спрятал за истончившимися губами, и длинный шипастый хвост, в котором яду, надо полагать, было побольше, чем у него в душе когда-то.

Айд на это только хмыкнул.

– Ишь, какие смелые стали…

– Вашими стараниями, – мы с Лином пожали плечами и равнодушно отвернулись. – Ты же не думал, что мы после всего случившегося останемся прежними?

– Нет, – на удивление легко согласился владыка ночи. – Даже напротив – я этому рад, потому что теперь мы, наконец, сможем поговорить без лишних эмоций… кстати, что-то он сегодня опаздывает… Брат?

Голос Айда неожиданно стал еще более глубоким и словно бы… всеобъемлющим. Таким, что вибрации от него сначала тяжелыми волнами разошлись по поляне, а потом убежали куда-то бесконечно далеко, настойчиво тревожа ткань мироздания. Правда, это продолжалось недолго: не успел в моей голове сформироваться новый вопрос, как пространство рядом с богом снова заискрилось, и мгновением спустя на поляну ступил еще один гигант. Белокрылый. Но при этом так поразительно похожий на статую в храме Нора, что я, наконец, удивилась по-настоящему.

– Брат? – переспросила невольно, внимательно изучая богов. Но ошибки не было: Они оказались похожи, как близнецы. Только один мрачноватый, зловещий и чернокожий, а второй весь из себя мягкий, белый и пушистый. Причем настолько нарочито это было подчеркнуто, что, наверное, в действительности оба впечатления одинаково ошибочные. – Что ж, это многое объясняет. Кроме, пожалуй, одного: что вам от нас надо?

– Мы хотим закончить Игру, – благостно улыбнулся Аллар, по-отечески мягко глядя на меня золотыми глазами. – А без тебя Она будет неполноценной.

– Вот именно, – многозначительно усмехнулся Айд. – Согласно правилам, Игрок должен сыграть свою роль до конца. Эту фигуру опасно устранять с поля преждевременно.

– Э, нет, – я решительно поднялась и встала плечом к плечу с набычившимся Лином. – У нас ваши Игры уже во где сидят. Я свое дело сделала, жреца из вашего мира выпроводила, и хватит. А на Лина у вас вообще нет никаких прав. Так что даже не мечтайте.

Боги скептически переглянулись.

– Ты все еще плохо понимаешь, что происходит…

– Конечно, – фыркнула я. – Кто бы мне объяснил!

– Позволь, я попробую, – все с той же загадочной улыбкой предложил Аллар и, не дожидаясь ответа, наклонился, заглядывая в мои глаза. Причем так быстро, что мы не успели ни отшатнуться, ни ощетиниться. Просто – раз, и не стало вокруг привычного пейзажа. А вместо него простерлась пугающая, всеобъемлющая пустота, в которой внезапно появилась и потянула за собой гигантская золотая воронка. Вернее, целых две воронки – могучих, тугих, с неумолимой силой затягивающих наши смятенные души в себя, стремясь надежно поглотить и уничтожить.

Я вздрогнула, когда меня пронзила холодная игла чужого, бесконечно далекого от моих проблем разума. Настолько чуждого, что я при всем желании не смогла бы его понять. Настолько сложного, что у меня не получилось бы его осознать. И настолько тяжелого, что если бы этот контакт продлился чуть дольше мига, у меня бы точно подломились ноги. Одновременно с этим откуда-то взялось и принялось откровенно давить пугающее ощущение собственной ничтожности. Я чувствовала себя даже не муравьем – молекулой! – рядом с бесконечно сложной Вселенной. Причем разумной Вселенной. Живущей неимоверно долгое количество лет, которая, едва прикоснувшись, чуть не оставила от той молекулы мокрое место.

В этот же самый миг пространство за спиной Аллара причудливым образом исказилось, а затем развернулось, показывая изнанку, в которой шевелилась непроницаемая Тьма, медленно созревали крохотные точки еще нерожденных галактик; таинственно подмигивали тысячи и миллионы чужих солнц, из которых некоторые постепенно разгорались