Читать книгу - "Рудник - Галина Дмитриевна Гончарова"

собой жену взять, сцена точно будет. А если не взять… он что – самоубийца? Взять придется, а не надо бы. Лукаса отправить?

А тот под утро пришел, и спиртным от него несло так, что его в рамбиль лучше просто не сажать. Там рядом постоишь – закусить хочется. Пришлось ограничиться водителем.

Когда зашуршали колеса по гравию дорожки, рена Лейтнер выглянула в окошко – и подняла брови.

– Никого!

– То есть? – Жозеф тоже подошел к окну.

– Ну, вот так! Робин и Хью, и все… а где ОНА?!

– Может, они ее в гостиницу отвезли? – предположил отец семейства. – Потом представят?

Рена Фелиция выпятила грудь, став похожей на боевого голубя.

– Какое – потом?! Я сейчас сама с ним поговорю! Робби! Мальчик мой!!!

– Мама!

Робин раскинул руки и обнял приникшую к нему мать.

– Малыш…

Рент Жозеф не мешал им, разглядывая сына. Хм-м-м? А впечатление-то интересное!

Еще с полгода назад, когда он навещал сына, Робби просил не привозить лишний раз мать, горбился и заворачивался в плащ.

Сейчас он и шляпу-то не надел. И плевать ему на взгляды и пересуды!

Это на него так женщина повлияла?

На трость он опирается, но движения снова… живые! Не медленные и принужденные, а живые, быстрые, резкие, словно и не было никакой травмы. И глаза блестят. И выражение лица… ладно, половины лица! Может, и не стоит сразу, с порога, гнать эту бабу? Явно же она сыну на пользу пошла.

Супруга об этом не думала, она просто поливала сына слезами.

– Милый! Откажись от нее! Я не знаю, кто она, но неужели ты не понимаешь, что это все притворство? Она тебя точно не любит!

Робин аж воздухом подавился. Потом вспомнил повод, по которому тут собрались родители, вспомнил свою телеграмму… и не удержался. Ладно, сейчас он наврал! Но если бы вдруг что-то случилось… такое романтическое? Мама и тогда бы его слезами поливала?

– Мам, я такой урод, что меня и полюбить нельзя?

– Робби! Как ты можешь так говорить?!

– Я? Мама, это ты так говоришь! Значит, так! Ты сейчас посидишь с Лукасом в гостиной, а мы с отцом и Хью идем в кабинет. И нас не беспокоить. Даже если сюда лично король заявится… Ладно! Короля можно, остальных – нет!

– Робби! – праведно взвыла рена Фелиция. – Ты с ума сошел?!

– Нет, мама. Я в себя пришел. Люк, займи мать, все равно сидишь чешешься!

– Чем занять? – Лукас за эти пять лет от брата отвык и за последний его визит привыкнуть не успел.

– Пусть она тебя средством от блох помоет, оба делом займетесь, – огрызнулся Робин. – Отец, идем! Это и правда важно!

И такой у него был голос, что Жозеф Лейтнер и спорить не стал. Ясно же, тут не о бабах речь.

Он мог собой гордиться. Угадал идеально точно, какие уж тут бабы!

* * *

Робин говорил.

Жозеф слушал, хватаясь то за голову, то за сердце. Хью уже два раза поднес ему рюмку успокоительного. Арценте помогало.

Робин тоже не отказался бы, но решил соблюдать свой зарок заранее. А вдруг Тео и правда еще жив? Вдруг еще не поздно?

Оставалось только облизываться.

– Звучит невероятно, – признал наконец рент Лейтнер-старший.

– Знаю. Но… вот так получилось.

– Немыслимая, невероятная случайность!

Робин пожал плечами.

Разве? Как по его мнению, случайности тут не было, разве что распределение Элисон в Левенсберг. А остальное вполне логично.

Когда к чему-то привыкаешь, то не замечаешь многих деталей. К полотну великого художника, которое висит у тебя в гостиной, приглядишься – и уже не будешь видеть нюансов, не поймешь, что в нем такого чудесного…

Те, кто жил в Левенсберге, не видели ничего странного. А Элисон разглядела, для нее-то все было в новинку. Что стоило ее коллегам поднять головы вверх – и найти перстень? Ерунда?

А как часто мы оглядываемся вокруг?

Робин это понимал особенно отчетливо, после нескольких лет затворничества на него просто волнами накатывали впечатления. От крупных, вроде поезда, до мелких – солнечный блик на пуговице мимо идущего рента, вдохновенное кошачье мяуканье на крыше… Ерунда?

Да, но не для того, кто был этого лишен столь долгое время.

– Ты мне поможешь?

– Да, конечно. Я сейчас же… собирайся! Рафи сейчас в столице и сегодня, наверное, на работе. Едем?

– Едем. Только вот мама…

Жозеф взялся за голову. А потом…

– Маму я беру на себя. Выходи первым, и побыстрее.

– Спасибо, отец!

Хью подхватил оба мешка, но Робин отобрал у него один и кивнул на дверь.

– Ты первый, потом я, потом отец. И рамбиль заводи, понял?

– Да, рент Робби.

Жозеф тихонько улыбнулся.

Кажется, сын приходит в себя. И бабы никакой нет, просто ему потребовалось, чтобы отец был дома. И СРОЧНО! А как еще было ему дать понять, что НАДО, но не поднять тревоги? Даже если бы кто-то эту телеграмму сто раз перечитал – и что такого? Радость же! Сын женится!

Итак…

* * *

Рена Фелиция сразу не среагировала, когда мимо нее почти промчались Хьюго и ее старший сын, только дверь хлопнула. Но мужа-то она не упустила.

– Жозеф!!!

Супруг кашлянул и поправил галстук.

– Дорогая супруга, по размышлении я решил, что надо благословить детей! Сейчас съезжу за документами на брак! И поздравляю, ты скоро станешь бабушкой!

– Ах-х-х!

Рена Фелиция, самые худшие подозрения которой сбывались прямо на глазах, упала в обморок на руки Лукаса. А муж, которому она этими подозрениями за сутки мозг прогрызла от макушки до позвоночника, увернулся – и был таков. Только дверь хлопнула – и лови!

Понятно, спустя минуту рена воспрянула, собралась с духом и готова была за свое чадушко даже виверну сожрать! Но вот беда – во дворе уже взревел мотором рамбиль, и догнать его не представлялось возможным.

Рена сжала кулаки.

– Я его… я ее… я их!!!

Лукас посмотрел на это да и поспешил убраться к себе.

Скандала не случилось, а разозленная мать – это опасно. Сейчас и ему за все хорошее достанется…

– Люк!!! Немедленно ко мне!!!

Ну, Робби!

Ты мне за это ответишь!!!

* * *

Рент Роттмайер не ожидал с утра ничего интересного. Бывают такие дни, когда особенно хорошо осознаешь спокойствие и стабильность.

Как всегда – приходишь на работу.

Любимый кабинет, привычная обстановка, свой секретарь, знакомый за эти пятнадцать лет до последнего движения, чашка чая с лимоном… Но привычный утренний ритуал был грубо нарушен.

– Меня – примет! Брысь!

Жозеф?

Рафаэль искренне удивился. Это что такое случилось с