Читать книгу - ""Фантастика 2025-27". Компиляция. Книги 1-25 - Андрей Соболев"

и только затем, разглядев опознавательные знаки на крыльях, стали разбегаться, как тараканы. Стрельба из пулеметов и воздухобойных орудий началась, когда «парасоль» уже миновал станцию.

Бартош прибавил оборотов и полез вверх. От радости он даже запел. Получилось! Хитрость сработала.

Радовался он рано. Неподалеку от линии фронта их перехватили германские «альбатросы» — наверное, навели по радио. Немецких аэропланов оказалось сразу шесть, и быть бы Бартошу на земле, если 6 германцы в яростном желании сбить врага не мешали друг другу.

Атаковали бестолково, с разных углов, давая возможность русскому летчику уклониться.

Пилотом Бартош был лучшим в отряде, поэтому вертелся умело, а потом снизился до бреющего и, выписывая «змейку», потянул к своим. За спиной рокотал «гочкис» Котыча — летнаб отгонял стервятников. Те, однако, не обращая внимания на огонь, лезли и лезли, и, конечно, стреляли. Бартош ощутил, как «парасоль» стал хуже управляться и зарыскал по курсу. Попали… «Сесть на вынужденную?» — мелькнула мысль, но поручик отогнал ее.

Расстреляют на земле и, что хуже, повредят фотографический аппарат. Они не выполнят приказ…

К счастью, напор немцев внезапно ослаб.

— Наши! — крикнул в переговорную трубу Котыч.

Бартош поднял «парасоль» выше, и только потом завертел головой. Ага! Увлекшись атаками, германцы прозевали появление русских аэропланов. Теперь стремительные[233] одноместные «парасоли» клевали «альбатросов» и, похоже, с успехом. Один, таща за собой дымный след, снижался к земле. Пилот попытался посадить поврежденный аппарат, но не сумел — грохнулся, разбросав по сторонам обломки.

— Так вам! — закричал Котыч…

Приземлились они нормально. «Парасоль» прокатился с сотню метров по траве аэродрома и остановился. Бартош, выключил мотор, отстегнул привязной ремень и встал в кабине.

— Георгий! — окликнул его Котыч и указал в сторону хвоста. — Глянь!

Бартош посмотрел и ощутил, как под мундиром похолодело. От хвостового оперения остались ошметки. Киль, рули высоты — все в лохмотья. То-то, аппарат плохо управлялся.

— Как собаки драли, — прокомментировал Котыч. — Я тебе в воздухе не говорил, чтоб не пугать. Чудом доползли.

— Фотоаппарат цел? — хриплым голосом спросил Бартош.

— Ни царапины! — заулыбался Котыч.

От ангаров, представлявших собою огромные палатки, к ним уже бежали. Но первым подскакал на своем Буяне командир отряда. Штаб-ротмистра Куницына перевели в авиацию из кавалерии, и он притащил с собой в отряд строевого жеребца. Буян быстро освоился на аэродроме: презрительно косился на тягловых меринов, игриво поглядывал на кобыл и не пугался рокота моторов.

— Целы? — крикнул командир.

— Так точно, ваше благородие! — доложил Бартош.

— Брось, Георгий! — отмахнулся Куницын. — Не до чинов сейчас. Снимки привезли?

— Вот! — Котыч показал фотоаппарат, который успел отсоединить от конструкции.

— Молодцом! — кивнул штаб-ротмистр. Затем посмотрел на хвост «парасоля» и скривился.

— Перед линией фронта «альбатросы» зажали, — объяснил Бартош. — Шестеро их было. Если 6 наши не подлетели — конец.

— В рапорте укажи, — сказал Куницын и ускакал.

Набежали техники, солдаты из аэродромной обслуги, летчики. Разглядывали покалеченный аэроплан, ахали и крутили головами. Подошел прапорщик Вонсович, которому Котыч вручил фотоаппарат. Вонсович небрежно кивнул и ушел к зданию штаба. Бартош проводил его хмурым взглядом. В отряде Вонсовича недолюбливали. До войны он держал фотоателье в Могилеве, был мобилизован, когда армии понадобились специалисты его профиля, получил чин прапорщика и определен в отряд. Бартош и другие офицеры считали, что это чересчур — хватило бы и унтер-офицерских лычек. Разве это служба для офицера: проявлять пленки и печатать снимки? Другие летают, рискуя жизнью, а это непонятное благородие сидит в уюте и пользуется такими же привилегиями. К тому Вонсович задирал нос. Дескать, управлять аэропланами могут многие, а вот снимки печатать — он один.

Дав поручение техникам, Бартош, прихватив Котыча, отправился в столовую. Там попил чаю с белым хлебом, после чего сходил в штаб, где написал рапорт. Выйдя из него, увидел Вонсовича, передающего посыльному пакет из прорезиненной ткани. Бартош знал, что в нем фотографии — еще влажные, переложенные вощеной бумагой, чтоб не слиплись.

Посыльный отвезет их в Гродно в штаб фронта. Пакет выглядел толстым, и Бартош порадовался — снимков получилось много. Проводив верхового взглядом, поручик зевнул и побрел к офицерскому общежитию. Хотелось спать…

Разбудил его посыльный.

— Их благородие зовут, — сообщил недовольному офицеру. — Велели мигом.

В штабе он увидел сонного Котыча — его тоже подняли. В кабинет Куницина они вошли вместе.

— Поедете в штаб фронта, — сообщил штаб-ротмистр. — Отчего-то затребовали вас.

Возьмете грузовик и фельдфебеля Кузьмина — заодно получите запчасти на складе. «Парасолю» хвост нужно менять. И приведите себя в порядок! А то будто из берлоги выбрались.

Аэродром располагался в пяти километрах от Гродно, доехали они быстро. В штабе доложились дежурному. Тот велел идти в приемную командующего, где летчиков встретил адъютант в чине капитана. Велел подождать, сам скользнул в кабинет, откуда явился почти сразу.

— Заходите, господа! Командующий ждет.

Недоумевая, зачем они понадобились Брусилову, Бартош с Котычем вошли в кабинет.

Помимо Брусилова там оказался Деникин, Бартош его сразу узнал. Отряд входил в состав армии, которой командовал генерал. Командующие уставились на офицеров, и те вытянулись.

— Здравия желаю ваши высокопревосходительства! — отрапортовал поручик. — Пилот третьего разведывательного авиаотряда поручик Бартош и наблюдатель Котыч… прапорщик Котов. Прибыли по вашему приказанию.

— Вольно! — скомандовал Брусилов, сделав вид, что не заметил оговорки поручика. — Проходите ближе, господа! У нас с Антоном Ивановичем есть вопросы.

Офицеры подчинились. Подойдя к столу, Бартош увидел разложенные на нем снимки.

«Наши», — догадался он.

— Нам доложили, что это вы привезли, — подтвердил догадку Брусилов. — Хочу спросить, что вы разглядели на станции? — он посмотрел на Бартоша.

— Ничего, — смутился поручик. — Не до того было, ваше высокопревосходительство. Аппарат вел.

— А вы, прапорщик? — генерал повернулся к Котычу. — Видели? Ничего не удивило?

— Было, — ответил прапорщик, помедлив. — На лицах германцев имелись маски. В них они походили на чудовищ. Я этому удивился, но потом забыл. Не до того было — от германских аэропланов отстреливался. А вот вы спросили — и вспомнил.

— Молодец! — похвалил Деникин. — Глазастый!

— Других в летнабах не держат, — довольно сказал Котыч. — Специально отбирают. Да и командир аппарат низко вел, потому рассмотрел.

— Говорят, вас едва не сбили? — спросил Брусилов.

— Перед фронтом «альбатросы» насели, — подтвердил Бартош. — Сразу шестеро. Если бы не наши… И без того еле приземлились. Хвост в мочало превратился.

— Ясно! — сказал Брусилов. — Вопросов более не имею. Антон Иванович?

— Аналогично, — ответил командующий армией. — Отпускаем молодцов. Думаю, награды они заслужили.

— Согласен, — кивнул Брусилов и полез в ящик стола. Достал из него две коробочки красного бархата и вручил их офицерам. — Носите с честью!

— Служим престолу и Отечеству! — отрапортовали Бартош с Котычем, повернулись