Читать книгу - "Право на выбор - Лилия Бернис"

Как и обещал приведший его в «зверинец» Советник, Зиргрин был вынужден сражаться каждую неделю. И противники действительно были опасны. А куратор все чаще запрещал использовать снаряжение, заставляя импровизировать, используя в качестве оружия окружающее пространство. Потом, после боя, куратор разъяснял допущенные ошибки и то, что могло послужить оружием. И если архан мог использовать несколько предметов из окружающей местности, то куратор указывал на сотни, даже тысячи. В его глазах даже песок под ногами мог стать орудием убийства, если хватит мозгов правильно его использовать! Куратор вел себя с Зиргрином крайне грубо, но парень не мог не признать, что получал просто бесценные знания. Для убийцы. Любому другому ни за что не потребовалось бы знать, под каким углом нужно держать кленовый лист, чтобы перерезать им человеку горло.

Вскоре к общим занятиям добавились вскрытия трупов. Под домиком архана оказался просторный подвал с весьма зловещим оборудованием. И это оборудование ему также пришлось осваивать. Вначале куратор обучал его правильному вскрытию трупов, указывая на различия у разных рас. А к концу третьего месяца своей жизни в «зверинце», когда на руке парня появилась третья годовая полоска, они приступили к пыткам.

Зиргрину казалось, что после всего пережитого, он способен выдержать все что угодно. Но оказалось, что он ошибался. В такие моменты куратор через заклятье «клетки» брал его тело под полный контроль, показывая и рассказывая, как доставить максимальное количество боли, как вести пытки, чтобы после них не оставалось и следа. И напротив, как максимально изувечить, не позволяя умереть… Для парня оказалось настоящим шоком, что куратор может полностью руководить его действиями, заставляя смотреть на то, как его собственные руки режут и прижигают, вскрывают грудную клетку еще живым рабам. И все это под безостановочный вой боли и безэмоциональные комментарии куратора.

И в этот момент в нем что-то начало меняться. Что-то темное и злое в его душе стало получать откровенное наслаждение происходящим. Зиргрин никогда не был моральным уродом. Он не понимал, откуда в нем эта… жажда. И после того, как под присмотром куратора, он впервые сделал все сам, его сознание, казалось, окончательно захватило это странное извращенное чувство. Пытая других, он на миг забывал о собственном положении. Он чувствовал власть над их жизнями, власть хоть над чем-то… Для него это были краткие извращенные моменты свободы. И если архан еще пытался сопротивляться, пока его заставляли это делать, то после своего первого самостоятельного раза он полностью отдался процессу.

– Долбанный маньяк, – прошептал он, сидя на кровати и глядя на свои руки, которыми час назад пытал ребенка на глазах у его матери. Именно этого сегодня требовал его куратор. – Чертов конченный маньяк…

Когда все заканчивалось, он каждый раз не мог поверить в то, что творил. Словно это был не он, а кто-то другой.

– Не кори себя, – Аса аккуратно обняла за плечи своего хозяина. За прошедшие месяцы они настолько сблизились, что наличие ошейника на девушке было для обоих всего-лишь формальностью. – Это все нагрузки и бесправность. Любой сойдет с ума…

– Я все думал, как именно в «зверинце» обычные одаренные ребята превращаются в моральных уродов. Теперь я это знаю.

– Ты хорошо держишься. Когда меня еще не назначили сюда, я жила в общем бараке. Там такое рассказывали… От постоянных тренировок и унижений кураторов люди начинали себя по-настоящему чувствовать зверьми.

– Думаешь, со мной иначе? – архан хмыкнул, констатируя не самый приятный факт. – Я себя тоже начинаю чувствовать медленно дичающим зверем. Ничего не помогает. Все понимаю, а изменить этого не могу! А тут еще и эти пытки… Словно всему этому накопившемуся зверству дают способ выплеснутся… Черт. Это какой-то вид психической обработки? Но зачем? Что это даст?

– Ты справишься, – Аса нежно поцеловала архана в щеку, после чего упорхнула заниматься какими-то своими, хозяйственными делами.

– Я смотрю, ты привязался к своей рабыне? – голос куратора, прозвучавший от входного проема (а в домике дверь отсутствовала), оказался для Зиргрина неожиданностью. Обычно куратор после выполнения тренировочного плана просто уходил, никогда не интересуясь, чем занят его подопечный в свободные пять часов времени, отведенные на сон. Но на этот раз он зачем-то пришел. – Очень хорошо. Полагаю, пора.

Произнеся эту фразу, куратор покинул домик, а сердце архана сжало крайне неприятное предчувствие.