Читать книгу - "Звёздные Войны. Republic Commando. Тройной ноль - Карен Трэвисс"

— Все хорошо, — прошептала Этейн.

— Просто смотрю, — тихо ответил он и ушел в свою комнату.

Этейн расфокусировала взгляд и поискала Дармана в Силе; как всегда, даже во сне он был средоточием спокойствия и уверенности. Когда она снова «вернулась» в комнату, то увидела, что Скирата открыл глаза.

— Ты как, ад'ика? — спросил он. — Это Девятый был, что ли?

— Я в порядке. — Он явно пребывал в лучшем расположении духа. Возможно, считал вопрос между Этейн и Ордо закрытым. — Да. Он приходил посмотреть, как ты.

— Он хороший парень. Но ему сейчас положено спать. — Скирата зевнул и почесал голову. — Усталость негативно влияет на реакцию.

— Но не на твою, — тихо произнес Вау.

Скирата в долю секунды полностью проснулся и перебросил ноги на пол. Вау мог завести его как механическую игрушку.

— Если я буду тормозить, когда начнется стрельба, то это мои проблемы. Я уже привык.

— Да-да, мы знаем. — Вау повернулся к Этейн. — Обычно после этого он начинает мне объяснять, какое у него было кошмарное детство, у бедного сиротки, умиравшего с голоду на разбомбленных руинах, тогда как я пошел в наемники просто потому, что мне наскучила моя богатая и ленивая семья.

— Ты сэкономил мне время, — раздраженно бросил Скирата. — Все верно.

— Так у тебя есть семья, Вау? — Люди, у которых были родители и нормальная жизнь, вызывали у Этейн жгучий интерес. — И ты с ними общаешься?

— Нет. Они оборвали со мной все связи, когда я отказался от карьеры, которую они для меня планировали.

— А жена? Дети?

— Деточка, мы «Куи'вал дар». Люди, которые могут исчезнуть на восемь лет или больше, не из тех, кто заводит семьи. Кроме Кэла, конечно. Но тебя семья и не ждала, верно? Но ничего. Теперь у тебя сыновей сколько угодно.

Хотя Этейн ничего не знала ни о Скирате, ни даже о Вау, было понятно, что эта шпилька гарантированно спровоцирует драку. Скирата моментально побелел от гнева. Этейн было известно, что для мандалорца клан — вопрос чести. Скирата очень медленно приблизился к Вау, стрилл проснулся и заскулил.

Этейн отметила, что куртка Скираты со смертоносной коллекцией ножей осталась висеть на спинке стула.

Сержант медленно покачал головой. Вау был намного выше и на несколько килограммов тяжелее, но Скирату такие подробности, похоже, никогда не волновали.

— Но ведь потому и хорошо быть мандо. Если тебе не нравится твоя семья, можешь уйти и выбрать другую. — Он вдруг словно постарел и стал очень грустным, маленьким и раздавленным жизнью. — Ты собираешься ей все рассказать? Ладно, Этейн. Мои сыновья отреклись от меня. По мандалорскому закону дети могут официально отречься от родителя, который их опозорил, но это бывает редко. Мои сыновья ушли со своей матерью, когда мы развелись, и, когда я исчез — уехал на Камино, — они не смогли меня разыскать и объявили меня дар'буиром. Больше не отцом.

— О, Кэл. Сочувствую. — Этейн понимала, насколько это было тяжело для мандо'ада. — И ты узнал об этом, когда покинул Камино?

— Нет. Джанго сказал, когда они меня стали искать. Это было… спустя четыре года? Или три? Я забыл. Два сына и дочь. Тор, Иджаат и Руусаан.

— Зачем они тебя искали?

— Моя бывшая жена умерла. Они хотели мне сообщить.

— О…

— Угу.

— Но ты мог им сказать, где находишься. Джанго мог бы поговорить с ними.

— И?..

— Ты мог бы с ними помириться.

— И?..

— Кэл, ты мог бы как-то все им объяснить, и этого не случилось бы.

— И разболтать, что мы тут обучаем армию? И подвергнуть опасности моих ребят? Никогда. И чтобы ни слова никому из них, поняла? Это единственное, что я от них скрываю.

Он пожертвовал своим добрым именем и последним шансом заслужить любовь и прощение близких ради солдат, которых обучал. От осознания этого Этейн показалось, будто ее ударили в грудь.

Она повернулась к Вау:

— Ты тоже относишься к солдатам как к своим детям?

— Конечно. Других у меня нет. Потому я и научил их выживать. Не думай, что я их не люблю, только потому, что не балую их как малышей.

— Начинается, — презрительно сказал Скирата. — Сейчас он тебе расскажет, как отец сделал из него человека, выбив из него весь осик. Ему от этого не было никакого вреда, нет, сэр.

— Я из своей партии потерял троих, Кэл. Это что-то да говорит в пользу моих методов.

— А я потерял четырнадцать. Ты хочешь что-то сказать?

— Ты размяк. У тебя нет инстинкта убийцы.

— Да, я своих не превращаю в зверей, как ты, хут'уун.

Этейн встала между ними, разведя руки. Обрывки старых разговоров складывались в пугающе четкую картину. Стрилл, ворча, спрыгнул на пол и стал расхаживать перед Вау, словно защищая его.

Хорошо, что двери спален были закрыты.

— Пожалуйста, прекратите. Еще не хватало, чтобы солдаты услышали, как вы пререкаетесь. Девятый правильно сказал: оставьте это для врага.

Скирата повернул голову, настолько быстро и полностью сосредоточившись, что Этейн почувствовала рябь в Силе. Но это не была реакция человека, уязвленного неприятным замечанием. Это была неподдельная боль. Скирата покосился на Мирда, словно собираясь пнуть его как следует, и побрел на посадочную платформу.

— Не надо так с ним, — сказала Этейн Вау. — Пожалуйста. Не надо.

Вау лишь пожал плечами и взял огромного стрилла на руки, словно щенка. Тот любовно лизнул его в лицо.

— В бою можно быть холодным как лед либо горячим как огонь. Кэл горяч. В этом его слабое место.

— Ты говоришь совсем как мой бывший учитель, — сказала Этейн и направилась на платформу к Скирате.

Аэротрассы Корусанта простирались вверху и внизу, создавая иллюзию бесконечности. Этейн оперлась о перила, так что их головы были на одном уровне, и тоже посмотрела вниз. Потом перевела взгляд на лицо Скираты:

— Кэл, если хочешь, я могу что-то сделать с Вау…

Он быстро замотал головой, не поднимая глаз:

— Спасибо, ад'ика, но с этой кучей осика я справлюсь сам.

— Он быкует, не позволяй собой манипулировать.

Скирата молча поводил челюстью:

— Я сам виноват.

— В чем?

— Что посылал моих мальчиков на смерть.

— Кэл, не надо так терзаться.

— Но я же взял кредиты, правда? Джанго свистнул — и я прибежал. Я обучал их с самого детства. Когда они были еще малышами. Восемь, девять лет — ничего, кроме подготовки и боев. Ни прошлого, ни детства, ни будущего.