Читать книгу - "Мир - Наталья Мар"

Заваленный вопросами, поздравлениями, новостями, Эйден добрался до флагмана только к ночи. Его код открывал любые клинкеты в коллаборате, и андроид заглянул тихонько в каюту Самины. Надеялся, она спит. Не потому что не хотел говорить, а потому что хорошо было бы ей отдохнуть после всего.

«Ну, как-то так себе», – ее записка украшала зеркальный столик, и Эйден ближайшим телепортом прыгнул к себе в апартаменты. Точно такие же. По комнате запрыгали белые ласки – это резвились люцерверы, корабельные ночники.

В центре его спальни, на невидимом ложе из аргона расплескались черные простыни. Из их лепестков выглядывали белые плечи, острые колени, метель волос. Эйден распорядился обеспечить Самину исключительно виртуальным бельем, и она выбрала нежное цифровое боди. Кажется, девушка не собиралась засыпать, но хозяина каюты не было слишком долго. Синтетик бесшумно присел рядом. Послушал невесомое дыхание, шаркнул языком по завиткам на виске, поиграл белым локоном. Будить ее не стал. Пусть спит: для вопросов поздно. Для ответов рано.

Эйден избавлялся от парадной формы, когда зашуршали простыни.

– Куда летим? – Самина щурилась спросонья, приподнимаясь на локте. Андроид шугнул ласок, чтобы убавить свет.

– Я домой. А ты – на эшафот возмездия, в карающие путы династического союза с железным аспидом. И что-нибудь еще со словом «омерзительный». Это твой последний шанс избежать участи военного трофея.

Самина деликатно зевнула. Глубокая фаза сна – не лучший момент для пробуждения. Андроид, расстегивающий на себе рубашку и ремень, – не лучшая декорация к принятию здравых решений.

– Без шансов, Эй, мне не найти дверь. Здесь как в зачарованном лабиринте: куда ни кинь, пути отхода упираются вот в эти твои… прямые, косые и поперечные.

– Не ведись на кубики. Это подделка.

– Девушка с фальшивыми волосами разочарована! – она откинула черный шелк и села на краю постели. – Дай лучше я проверю, как тебя отремонтировали.

Эйден подошел и перехватил ее запястья на лету: крепко, глядя сверху вниз. И она научится так смотреть когда-нибудь. Взглядом безжизненного айсберга, каким он отныне будет с ней на людях:

– Руки чистые?

– Откуда, родной? – с ядовитым смешком она царапнула коготками по его животу вниз, к бедрам, и качнула их к себе, – Ведь ими я убила Ирмандильо. А без него мы бы и не встретились никогда.

– В самом деле. Жаль, его нельзя убить еще раз.

Черные всполохи захлестнули их вместе с люцервером, что не успел удрать с простыни. В космосе день и ночь условны, и в этот раз Империя поглощала Альянс так долго, как хотели двое.

* * *

В официальном обращении к бранианцам перед отлетом на Ибрион андроид назвал это «объединением путем наложения границ», имея в виду их с Саминой пограничные расстройства и ее ногу, закинутую на него тем утром. Когда Эйден импровизировал, то был в особенном ударе на риторику.

– По древней традиции, – он колол иглами родного наречия слух побежденных, – гость увозит домой сувенир на долгую память. Так вот, я выбрал то, что еще долго будет напоминать и мне, и вам о потере Браной независимости.

Конвой из четырех имперских роботов вывел Самину вперед. На ней было то синее платье, дважды видевшее казнь Эйдена. И мрачная вуаль отрешенности. Император не удостоил ее вниманием: да кто разглядывает в деталях магнит на холодильник?

– Казнив меня, леди Самина рискнула жизнью, чтобы показать разницу между тем, как падает камень, и как пикирует сапсан. Она станет вашей расплатой – ко всему прочему. Я увезу ее с собой как инструмент укрепления династии Эммерхейсов. Как гарант смирения и покорности новой власти. Обладание последней жрицей Диастимы станет моим личным символом величия.

Через минуту звездолеты адмирала Проци расформировали коллаборат, чтобы покинуть галактику.

Через час репортеры Браны вывели на первые полосы героиню, отдающую себя в оплату злодеяний Харгена Зури.

Через сутки Ибрион приветствовал будущую королеву.

Самине имперская столица пришлась по душе. В последнее время она была в восторге от любого места, где ее не пытались убить, но этот влажный и прохладный дендрарий на бранианский взгляд был изумителен. За неделю она так и не нашла диких мест: равнины причесаны, саванны ухожены, на дородных барашков охотились упитанные волки. Света и воздуха было в избытке. И еще мягких красок. Из-за них даже заповедные кущи будто сошли с открыток в обработке дизайнера. Баснословной роскоши состоятельные ибрионцы предпочитали замкнутые виллы, и чем дальше от соседей, тем лучше. Мало, очень мало было городов. В городах так мало зданий, а те слишком далеко друг от друга. И непривычно мало людей. В целом, ибрионцы обустроили планету по принципу: дом там, где ничего не бесит.

Джур и Ву без конца жужжали девушке на ухо, стараясь объяснить, научить, предупредить. Ее крыло было завалено файлами по истории, в ванных комнатах и бассейнах ее преследовали голограммы знаменитостей, из гаджетов сквозили новости за последний год, неделю, час… Персонал дворца обновлял поправки к важнейшим законопроектам. Из вежливости Самина пыталась уделить внимание сразу всем и еле-еле удержала крышу.

– Так и для киберчипа созреть не долго, – бормотала она, вместо конституции открывая биографию Эйдена. То, что ей было куда интереснее.

Для коронации Ри сшила ей копию черного цифрового платья со звездами в складках. Но из натуральной и плотной ткани, точно в пару церемониальной форме Его Величества. За полчаса до выхода андроид пришел к Самине в будуар, где прислуга скорбно подносила ей напитки.

– Оставьте нас, – бросил он, и горничные торопливо отступили к двери. Через секунду император обернулся, приподнимая бровь: придворные дамы отважно топтались на пороге, пока Самина не кивнула им:

– Оставьте.

Эйден постоял еще вполоборота.

– Они, кажется, решили, что я пришел тебе угрожать.

– Могу поспорить, они там прильнули ухом к двери – на случай, если я закричу.

– Не хочу, чтобы кто-то прерывал нас, когда ты кричишь, – ему пришлось закрыть Самине рот своей ладонью, потому что на дьявольский хохот прискакали бы слуги. – Тише! Я привез тебе кошку.