Читать книгу - "Алмазы Селона - Ирина Скидневская"

— По-моему, нужно срочно поговорить с Гладстоном, — сказал Ион. — У него всегда на все готов ответ. Вот и Хатч об этом же сказал… Ну почему я все время должен чувствовать себя круглым дураком рядом с этой собакой, которая все знает, но молчит, пока ее не спросят? Почему она молчит, а?!

— Воспитание… — улыбнулся Скальд.

9

Хвостик потоптался возле входной матовой панели поместья, поскреб лапкой ее убийственно неуязвимую поверхность и заскулил. Дождь заливал все вокруг. Щенок уже дважды падал, увлеченный бурлящими мутными потоками, но, побарахтавшись, упрямо возвращался к входной двери. Словно сжалившись над ним, дверь плавно отъехала в сторону — ровно настолько, чтобы он мог прошмыгнуть в нее. Хвостик немедленно воспользовался этой возможностью.

Он быстро побежал по светящейся у него под ногами дорожке к старинному каменному дому, двери которого распахнулись при его приближении. Щенок возбужденно заскочил внутрь, остановился и удивленно оглядел огромную ярко-оранжевую тыкву, лежащую прямо посреди холла. Он обошел тыкву вокруг, попробовал укусить ее, и тут на него набросилась целая армия серых чистюль. В мгновение ока они растащили щенка по его крохотным составным частям в разные углы комнаты — он успел только тихо пискнуть.

Через некоторое время чистюли снова сбежались на середину холла и быстро слепились в странноватое существо, в котором черные блестящие детали чередовались с серыми, а с боков свисали пестрые неопрятные клочья, похожие на вылезшую шерсть. Хвоста у заметно подросшего щенка теперь не было, но он весело подпрыгнул, довольно оглядел себя со всех сторон и, забившись в темный угол, определил границы зоны, которую контролировали ассимилированные им чистюли. Только небольшая их часть продолжала посылать датчикам слежения сигналы о неприкосновенности границ поместья в узкой области южных ворот, в которые проскользнул щенок. Остальные отвечали за порядок в доме. Но ведь ему и не нужно открывать ворота полностью. Кроме того, сам он уже стал объектом, не вызывающим подозрения у системы слежения…

Хвостик вскочил на ноги, побежал вдоль темной дорожки назад, к южным воротам и послал сигнал в пространство за пределами поместья. Точно так же, как только что был впущен щенок, сюда проникла сквозь узкую щель в приоткрывшихся воротах длиннющая цепочка из крохотных чистюль. Хвостик побежал назад к дому, указывая безопасный путь бесконечной змейке из четырех триллионов чипов.

— Алло? — Голос был глуховатым, но очень знакомым.

— Кто говорит? — спросил Скальд.

— Это я…

Скальд хмыкнул.

— Понял. Ты где? Куда все подевались? Я уже весь день разыскиваю кого-нибудь из Регенгужей…

— Все здесь.

— Где это? Алло? Чего ты молчишь?

— Имбра, район шестьдесят три, восемь, пять… Жду.

Скальд понял, чего не хватает в ставшем вдруг таким отстраненным и лишенным эмоциональной окраски голосе механического пса. Его обычной жизнерадостности. Это открытие его не обрадовало.

Веселые боги, похожие на толстых младенцев со старческими лицами, улыбались с подсвеченных икон, под которыми сейчас, ночью, в плошках-тыквах курились сладкие благовония. «Да, ребята, не похожи вы на своего кумира, — подумал Скальд, — вам бы песни петь да вино пить, а не мечом карать…»

Скальд шел по темному прохладному дому, наполненному тонкими ароматами, и звуки его шагов тонули в толстом ворсе ковров. Световые сенсоры включались по пути его следования, но свет их был по-ночному приглушенным. Взгляд гостя везде натыкался на тыквы, священный плод для религии котти, для которых словно и был предназначен этот огромный дом.

Детектив прошел мимо одной раскрытой двери, и что-то вдруг словно кольнуло его. Он вернулся и встал на пороге. За столом у окна, положив руки перед собой, сидел человек. В полутьме комнаты нельзя было хорошо разглядеть его склоненное лицо, но мужчина очень был похож на Анахайма.

Скальд медленно подошел к нему. Мужчина медленно поднял голову. Это в самом деле был Анахайм, глаза у него были пустыми, какими-то мертвыми. Анахайма вдруг начала бить сильная дрожь, лицо исказила судорога, на глазах у Скальда он стал расти, меняться, словно в страшном сне. Заостренные черты его красивого лица все время зыбко расплывались.

Скальд отступил на шаг, хмуро разглядывая жуткого монстра, нависшего над ним. Огромная голова с шишковатым черепом, кривой нос, страшные зубы, тело все искореженное, какое-то морщинистое, темное…

— Так вот ты какой, цветочек аленький, — усмехнулся Скальд. — Черта с два я тебе поверил, голограмма недоделанная. Изображаем чужого с Селона?

Он разочарованно вздохнул и пошел дальше бродить по дому. Очень скоро заблудившись, Скальд тыкался в запертые двери, пересекал огромные залы, уставленные какими-то шкафами с коллекциями оружия, камней, кукол, насекомых, пуговиц и черт его знает чего еще — всякого-разного, нужного и ненужного. Дом все больше напоминал склад. Впереди замаячил неяркий свет, и Скальд прибавил шагу.

…Посреди большой залы стояли в ряд пять саркофагов-камер для анабиоза, обтянутых непрозрачным материалом, так похожим на плотную упаковочную бумагу… У Скальда тоскливо заныло в груди. На ватных ногах он подошел и ободрал с одного из саркофагов упаковку. Бумага рвалась с резким и неприятным звуком, который разносился далеко по пустынному темному дому. На саркофаге отсутствовало реле заморозки, это был просто черный гроб…

Скальд поднял крышку. Внутри лежала Ронда — в белом, как у невесты, платье, с чудесной прической и без кровинки в лице… Он закрыл ей глаза и медленно обвел взглядом пустые стены зала с застеленным огромным ковром полом.

Непослушными пальцами оборвав бумагу с остальных гробов, Скальд рассмотрел их всех — Иона, Зиру, Йюла, Гиза, одетых в свои обычные костюмы… Он смотрел на серьгу в виде якоря у Иона в ухе, и ему вспомнилось грозовое небо, черные птицы на гнущихся под ветром деревьях, неприветливый черный замок на горизонте… Это не дождь, понял он, прикоснувшись к каплям влаги на своем лице.

Какое-то тихое и быстрое шуршание у дальней стены, начавшись, тут же прекратилось. Черным размытым пятном перед ним возник Гладстон. Он сел рядом и смотрел на человека каким-то чужим, застывшим взглядом.

— Это муляжи, Гладстон? — смахнув слезы, спросил Скальд.

— Нет…

Скальд неверной рукой прикоснулся к его холодной, просто ледяной, голове и, тяжело переставляя ноги, бесцельно побрел по дому. Гладстон молча двинулся следом.

— У тебя есть оружие? — спросил детектив.

— Зачем тебе?

— Затем. Ты сам оружие, правда? Ты ведь смог бы его убить?

— Из мести? Это месть?

— Ты специально прикидываешься дураком, да? У меня нет сейчас настроения шутить и отвечать на твои тупые вопросы.

Пес не ответил. Внимание Скальда вдруг привлекли какие-то странные прозрачные предметы у стены. Их было штук двадцать. Он подошел поближе и, словно угадав его желание рассмотреть их получше, свет вспыхнул ярче.