Читать книгу - "Магия - не для оборотней. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин"

— Квартал клана Марен? Не шутишь? Смотрю, дружок, ты не к морячке в окошко собираешься лезть. Беру назад вопрос о подружке. Пообещал папаше, что не буду заглядываться на клановых. Таких приключений мне и самому больше не надо! Проходили! Слишком дорого обходятся бесплатные женщины. Чем связываться с клановой, лучше раскошелиться на хороших шлюх! Или у вас с сиерой кит Марен всё серьёзно?

Я уклонился от чёткого ответа.

И нарвался на долгий и подробный рассказ о борделях города — красочный, с конкретными цифрами (расценками за услуги), множеством примеров и сравнений. Рыжий признался, что являлся завсегдатаем подобных заведений. Причём не всегда отдавал предпочтение дорогим — в «притонах» с дешёвыми шлюхами, по его словам, бывает веселее, чем в «легальных» «публичных домах».

Потом Исон перешёл на описание собачьих боёв (я впервые о таких слышал). С нескрываемым восторгом описал свою любимую породу собак — непобедимых и неустрашимых короткошёрстных селенских сторожевых (в народе — «стражей») — выведенную в позапрошлом веке теперь уже несуществующим тёмным кланом. После — поведал истории о гладиаторских поединках — не тех, что устраивали на Арене, а о «подпольных», где зрители не только делали ставки, но и «вдыхали запах свежей крови».

Рыжий непросто рассказывал: то и дело задавал мне вопросы, выяснял моё отношение к тому, о чём он говорил. Со шлюх, собак и гладиаторов он перешёл на рассуждения о кланах, причём не только тёмных. Выдавал одну за другой истории (рассказчиком он оказался неплохим), попутно интересуясь моим мнением о тех или иных событиях.

Исон не умолкал.

Да и я, убаюканный покачиванием кареты и болтовнёй рыжего, сам не заметил, как стал принимать активное участие в разговоре. Рассказал о том, что мне не нравилось в столице, и что в Селене произвело на меня приятное впечатление. Поведал, за что недавно угодил в тюрьму, и каким образом оттуда выбрался. Едва не разоткровенничался о своих планах на будущее.

Но вспомнил наставления Двадцатой: нужно прятать эмоции. Приподнял подбородок, успокоил дыхание… И заметил, что Исон проделывает то же самое. Но он еще и улыбался — открыто, приветливо. Как я не научился.

Внезапно понял, что уже долгое время говорю только я. Замолчал, не закончив предложение. Желание поведать рыжему о моей жизни улетучилось.

Выглянул в окно.

Сказал:

— Темнеет.

И добавил:

— Мы почти доехали.

* * *

Я попросил Исона высадить меня в квартале от дома сиеры вар Вега. Из моей просьбы тот сделал вывод: я скрываю, к кому именно направляюсь. Рыжий сказал, что ему это и не интересно, отпустил несколько шуток (я не обиделся на них — пропустил мимо ушей), пообещал заглянуть в трактир Ушастого Бити «на днях», чтобы поболтать со мной, попрощался.

На придомовую территорию семьи Белины я отправился через участок их соседей — тот самый, где впервые повстречался с рыжей девчонкой. И увиделся с ней снова. Рыжая сидела на ветке дерева, по которому я когда-то забирался на крышу, болтала ногами и жевала красные ягоды, сплёвывала косточки на землю.

— Капец, — сказала она. — Опять идёшь на случку, кобелина? Никак не угомонишься? В своей деревне тоже за каждой самкой бегал?

Я поднял руки. Сказал:

— Уже ухожу!

— Давай, давай, сваливай, — ответила рыжая. — Шляешься по чужим участкам. Как ворюга какой-то.

Заходящее солнце светило ей в лицо. Девчонка щурилась, от чего её и без того узкие глаза казались тонкими щелями. Бросила в меня косточкой — не попала.

— Я не вор. Ничего здесь красть не собирался.

— Да мне начхать, что ты собирался делать, а что нет, — сказала рыжая. — Чтоб ты знал — это вообще не мой дом. Я здесь не живу.

Я остановился.

— А что ты тут делаешь?

— Ослеп, что ли? — спросила девчонка. — Воздухом дышу. Ильжир ем. Смотрю, как ты к старухе своей крадёшься.

— К какой старухе? — спросил я.

— К этой… вар Вега.

— Она не старуха.

— Капец! — сказала рыжая. — Ей, небось, уже двадцать пять! Если не все тридцать! А всё с молоденькими развлекается. Потаскушка старая!

Я сперва опешил от её слов.

Потом усмехнулся. Спросил:

— А ты ей завидуешь?

Девчонка бросила в меня ягодой. Которую я поймал и сел. Кислая, но вкусная.

— Вали уже… тупица! — сказала рыжая. — Было бы чему завидовать. Чего ты снова-то полез через заборы? Разучился ходить в гости, как нормальные люди? Всё, можешь расслабиться: у ворот семьи Вега никто тебя не поджидает. Нафиг ты больше никому не нужен.

— Ты откуда знаешь? — спросил я.

— У меня глаза есть. Видела. Иди, убедись сам.

Я не попрощался с рыжей.

Прыжком перемахнул разделявший участки забор. Прошел по выложенной гладкими камнями тропинке к дому. Отсюда смог увидеть улицу. Она оказалась безлюдной. Я не увидел уже несколько дней дежуривших там слуг клана Рилок. Охранники из клана Марен (они привыкли к моим внезапным появлениям) отреагировали на моё нескрываемое удивление усмешками.

Едва приоткрыл дверь (не парадного входа — на углу дома), как столкнулся с личным рабом Белины Шелоном. Бородач нахмурил брови, окинул меня недовольным взглядом. Велел следовать за ним.

В знакомой комнатушке (где я обычно виделся по утрам с вар Руисом кит Рилок) нас встретила Гита. В спальню к сиере не повела. Предложила мне присесть (это кресло тут раньше не стояло — принесли для меня?), попросила подождать. Поинтересовалась, не желаю ли я выпить вина. Я ответил, что не отказался бы от кофе. Рабыня поклонилась, удалилась, оставив меня в одиночестве (Шелон ушёл, не попрощавшись — раб всячески показывал, что я ему не нравлюсь).

Гита вернулась с кофейником, принесла ещё вазу с печеньем. Сообщила, что сиера вар Вега всё еще беседует с родителями. Но ей обо мне уже доложили. Сиера велела рабыне скрасить мне ожидание — выполнить любые мои прихоти. И если сиер пожелает…

Я пожелал оставить меня одного.

Разглядывать облачённую лишь в сандалии и набедренную повязку рабыню мне нравилось. Я знал, что Гита покорно выполнит любую мою прихоть. Но она отвлекала меня от размышлений (мне сейчас многое хотелось обдумать). Да и устал я за последние дни от… женских тел. Чего ни разу не случалось за те месяцы, что я провёл с Двадцатой.

Мне показалось, что в глазах рабыни блеснуло удивление.

Или это была обида?

Гита отвесила мне очередной поклон. Сообщила, что будет за