Читать книгу - "День Совершенства - Айра Левин"

— Как они, в порядке? — спросил Чип.

— Да, все, кроме Барлоу, — сказал Розен. — У него инфаркт. — Он посмотрел на Чипа. — Говорят, Вэнь был там, — сказал он.

— Да, был, — сказал Чип.

— Вы уверены?

— Да, — сказал Чип. — Он мертв.

— Трудно в это поверить, — сказал Розен. Он покачал головой и взял какой-то маленький предмет из рук номера и подвинтил к прибору, укрепленному на груди Барлоу.

Чип немного постоял, затем вернулся на площадку, сел, прислонясь спиной к камню, и закурил. Он скинул сандалии и курил, наблюдая, как выходили из туннеля номеры и программисты и расходились, подыскивая местечко, где присесть. Вот вышел и Карл с картиной и узлом.

К Чипу приближался номер. Он вынул из кармана бластер и положил его на колени.

— Это вы Чип? — спросил номер. Он был старшим среди тех, что пришли вечером.

— Да.

Человек присел рядом с Чипом. Ему было под пятьдесят, он был смугл, и у него сильно выдавался вперед подбородок.

— Кое-кто из них поговаривает о том, чтобы разделаться с вами, — сказал он.

— Конечно, они были бы не прочь, полагаю, — сказал Чип. — Сейчас докурю и пойду.

— Меня зовут Луис, — сказал человек.

— Здравствуйте, — сказал Чип.

Они обменялись рукопожатием.

— Вы куда собираетесь? — спросил Луис.

— Обратно на остров, откуда пришел, — сказал Чип. — Либерти. Майорка. Вы, случайно, не умеете управлять вертолетом, а?

— Нет, — ответил Луис, — но не думаю, чтобы это было безумно трудно.

— Я опасаюсь, как бы не разбиться при посадке, — сказал Чип.

— Садитесь на воду.

— Мне бы не хотелось терять вертолет. Если, конечно, удастся сперва его найти. Сигарету?

— Нет, спасибо, — отказался Луис.

Некоторое время они сидели молча. Чип, докуривая свою сигарету, взглянул наверх.

— Христос и Вэнь! Настоящие звезды, — сказал он. — Они там понаделали фальшивых.

— Неужели? — удивился Луис.

— Не сомневайтесь.

Луис окинул взглядом программистов. Покачал головой.

— Они несут настоящую ахинею. По ним, к утру Братство вымрет, — сказал он. — Но это же не так. Оно должно возродиться.

— Возродиться — да. Но для очень нелегкой жизни, — сказал Чип. — Трудности уже начались — побились самолеты, например.

Луис посмотрел на него и сказал:

— Зато не умерли номеры, которым предназначалось умереть.

Чуть погодя Чип сказал:

— Да. Спасибо, что напомнили мне.

Луис сказал:

— Конечно, будет много неприятностей. Но в каждом городе есть номеры — «недолеченные», те самые, кто писал «Боритесь с Уни». Они-то поначалу и не дадут всему развалиться. А дальше станет лучше. Люди станут живыми.

— Да, жить станет намного интересней, это уж точно, — сказал Чип, надевая сандалии.

— Вы же не собираетесь вечно оставаться на своем острове, верно? — спросил Луис.

— Не знаю, — сказал Чип. — Так далеко я не загадывал. Сперва надо туда добраться.

— Вы вернетесь, — сказал Луис. — Братство нуждается в таких, как вы.

— Вы думаете? — спросил Чип. — Я там внизу поменял себе глаз, и я не уверен, что поступил так лишь для того, чтобы провести Вэня. — Он выбросил окурок и встал. Программисты, сидевшие вокруг, глядели на него, он пригрозил им пистолетом, и они послушно отвернулись.

Луис тоже встал.

— Я рад, что бомбы сработали, — сказал он, улыбаясь. — Ведь для этого я их делал.

— Они красиво сработали, — сказал Чип. — Кинул — и бабахнули.

— Отлично, — сказал Луис. — Послушайте, что касается глаза, то я ничего не знаю. Но я уверен, что, попав к себе, вы через несколько дней вернетесь.

— Поживем — увидим. Прощайте.

— Прощай, брат, — сказал Луис.

Чип сошел с площадки и стал спускаться по каменистой дороге к парковой зоне.

Он летел над дорогами, где редкие машины лавировали среди множества стоявших; летел над рекой Свободы, где баржи слепо тыкались в берега; мимо городов, где безжизненно застыли на монорельсах вагоны, мимо вертолетов, зависших над некоторыми из них.

По мере того как он обретал все большую уверенность, управляя вертолетом, он снижал высоту полета; поглядывал на площади, где собирались и топтались номеры; проносился над фабриками с остановившимися конвейерами, над строительными площадками, где не двигалось ничего, кроме одного или двух номеров. И вновь он пролетел над рекой, над группой номеров, причаливавших баржу к берегу и глазевших вверх на вертолет.

Он летел над рекой до ее устья, и дальше, невысоко над морем. Он думал о Маттиоле и Яне, о Маттиоле, о том, как она встрепенется, оторвавшись от таза со стиркой (все же надо было ему привезти ей покрывало, почему он его не взял). Но найдет ли он их в их комнате? Не вышла ли Маттиола снова замуж, поняв, что он там пропал и никогда не вернется? Нет, ни в коем случае. (А собственно, почему нет? Он отсутствовал почти девять месяцев.) Она не сделает такое. Она…

Прозрачные капли упали на пластиковый фонарь кабины и растеклись струйками по бокам. «Сверху что-то прохудилось», — подумалось ему, но потом он заметил, что небо стало серым и справа, и слева. И еще темней оно было впереди, как небо на картинах пред-У. Это был дождь, поливавший вертолет.

Дождь! Среди бела дня! Он летел, держа одну руку на штурвале, а кончиками пальцев другой провожал сбегавшие по пластику дождевые капли.

Дождь среди бела дня! Во имя Христа и Вэня, до чего же это странно! И как это мешает!

Но было в этом и что-то очень приятное. Что-то естественное.

Он снова взялся рукой за рычаг.

«Давай-ка, брат, поменьше самоуверенности!»

Он улыбнулся и полетел вперед и вперед.