Читать книгу - "Нифриловая башня - Дмитрий Яковлевич Парсиев"

Человеком, не утратившем своей невозмутимости оказался как раз Егер. Не сказав ни слова, он потянулся к кувшину, налил в кружку воды и подал Рибусу. Рибус осушил ее в несколько больших глотков и зачем-то вернул обратно Егеру. Егер, не моргнув глазом, принял кружку и поставил на стол. Рибус, надо отдать ему должное, выпустив пар, быстро взял себя в руки. Он уселся обратно в свое кресло и заговорил ровным голосом:

– Слушайте меня, княжна. Мы поступим следующим образом. Пока действует дипломатическая неприкосновенность, мы имеем все возможности вас отсюда вывести. Капитан Егер со своими людьми вас защитит. В порту вас уже ждет быстроходный корабль. Вы сядете на него и немедленно отплывете. Это позволит нам выиграть время.

В комнате повисла тишина. Все смотрели на Ольху, Ольха смотрела себе под ноги и пыталась собраться с мыслями, получалось у нее плохо.

– Прошу извинить меня, Рибус, – сказала она, наконец, – Я действительно в какой-то миг подумала, что мне остается только уйти из вашего дома. Я вполне отдаю себе отчет, что вы сделали все, что только могли. И я вам благодарна. Очень благодарна. Но, боюсь, ваша идея с кораблем совершенно ничего не даст. Они пустятся в погоню, не дожидаясь полудня, в этом я уверена. И они не дадут нам уйти, потому что встроенный в камень маяк… встроенный в камень маяк! – ее осенило, – Я знаю, как мы поступим!

– Вы что-то придумали? – Рибус приподнял бровь.

– Да. Вы сможете ссудить мне крупную сумму?

– Смотря по тому, что вы называете крупной суммой.

– Так. Я прикидываю сейчас… Голубиное яйцо тянет где-то на… так, если брать с запасом, чтобы наверняка, то порядка двадцати рублей, – спохватившись она быстро добавила, – Нужны крупные монеты. Лучше рублевые.

– Ну княжна, от вас я такого не ожидал. Называть двадцать рублей крупной суммой! – Рибус даже позволил себе снисходительно усмехнуться, – Боюсь, вы не представляете себе, какие суммы уже вложены в вашу поимку.

– Вы меня не поняли. Я не собираюсь никого подкупать.

– Вот как? – Рибус слегка опешил, по всему было видно, большинство своих проблем он именно таким способом и решал, – Тогда с суммой сложностей не возникнет.

– Отлично, – Ольха повернулась к Хухле, – Ты говорил, у тебя есть мастера обработки больших объемов данных.

– Есть, – подтвердил Хухля.

– Как быстро ты можешь их привести?

– Минуту, – Он достал из кармана переговорную монету и засветил, – Вызываю всех на общий сбор к Рибусу. Срочность наивысшая. Повторяю, срочность наивысшая.

Довольно скоро из монеты стали доносится голоса, подтверждающие, что зов услышан. Обнаружив, что на него все смотрят, Хухля слегка смутился и пояснил:

– Это наша разработка. Называется «групповой чат». Я же говорил, пытаемся создать социальную сеть. Кое-что уже получается.

– Хухля, ты молодец, – подбодрила его Ольха, – Правда, молодец. Сколько времени твоим ребятам понадобиться, чтобы переписать данные вот отсюда? – Ольха достала из кармана «голубиное яйцо».

– Если только он не защищен от взлома, то трудностей не будет.

– Это я беру на себя, – уверенно сказала Ольха.

– Ребята будут минут через двадцать. Еще полчаса уйдет на работу.

– Отлично, – Ольха снова обернулась к Рибусу, – Полагаю, вы уже поняли, в чем заключается мой план. Мы перенесем с камня все данные на другие монеты. Пустой камень с маяком отправится в плавание, а я преспокойно залягу на дно и дождусь князя.

Глава 32. Схождение путей

Одну из комнат в особняке дяди Рибуса ярко осветили множеством ламп, а окна наглухо зашторили. Здесь царил деловой настрой. Заполнившие ее люди явно давно сработались и понимали друг друга с полуслова. Ольха, как и обещала, быстро подобрала ключ к защите камня. Она нашла так же место в его решетчатом строе, где был вписан приказ маяка, предупредив мастеров из команды, что он должен остаться нетронутым. «Голубиное яйцо» теперь лежало на середине стола, а вокруг него разложены рублевые монеты.

– Какой все-таки любопытный код, – забывшись, один из пришедших сюда хухлиных мастеров озвучил вслух свой вопрос, – Хотел бы я узнать, кто его разрабатывал.

Хухля сделал «страшные» глаза и зашикал на мастера, напоминая о поставленном условии, не задавать вопросов. Мастер осекся и снова погрузился в работу, отслеживая, как образы с «голубиного яйца» перетекают на другие монеты. В комнату заглянул Рибус:

– Хухля, мальчик мой, ты еще кого-нибудь ждешь?

– Нет, все мои здесь, а что случилось?

– Боюсь нам решили не давать времени до полудня. Кто-то стучит в дверь. Долго вам еще?

– Заканчиваем.

Через открытую Рибусом дверь в комнате стал слышен доносящийся из прихожей глухой непрерывный стук.

– Ольха, заканчивайте и будьте готовы, – сказал Рибус и вышел.

– Перенос образов завершен, – наконец, сообщил один из мастеров.

Ольха подошла к столу. Переключилась на тонкое видение и бегло осмотрела итог работы. Двадцать рублевых камней были залиты образами почти под завязку. Исходник, если не считать оставленного в нем маяка, был пуст.

– Отличная работа. Вы очень помогли, жаль нет времени познакомиться с вами получше, – пока мастер на ходу объяснял ей как в будущем обратно «сшить» разделенные объемы образов в единое целое, Ольха быстро попрятала камни по карманам и выскользнула из комнаты.

В доме она уже успела немного освоиться. Прошла по темному коридору и выглянула в тускло освещенное помещение с прилавками. Продавца само собой здесь сейчас не было. Егер и Рибус стояли перед входной дверью, однако открывать ее не торопились. В дверь долбили не переставая.

– Кто там, леший возьми, ломится в дом честного налогоплательщика? – Рибус великолепно изобразил осипшего со сна человека, только что поднятого с кровати.

От этих слов стук в дверь только усилился.

– Именем закона, откройте, – тут же донесся из-за двери голос, властный, привыкший отдавать приказы. Однако Рибус слабины не дал.

– Это какой еще закон предписывает будить по ночам честных людей?

– У вас скрывается подозреваемый в крупной краже, я буду ломать дверь.

– Под нашей охраной в доме находится человек, наделенный дипломатической неприкосновенностью его величества, – крикнул Рибус через дверь, – А, следовательно, неприкосновенен