Читать книгу - "Дневники голодной акулы - Стивен Холл"

— Постараюсь, — сказал я, передавая ей ее шорты. — Спасибо, Скаут.

— Знаешь, мне жаль, что у нас тогда…

— Мне тоже.

Она присела, чтобы взять свою кофточку, но я обхватил ее руками, притянул к себе и поцеловал.

— Эй! — Она рассмеялась, вырвалась и села.

Какое-то мгновение мы так и смотрели друг на друга: я — вверх, на нее, а она — вниз, на меня. Выражение лица у Скаут сделалось спокойным, серьезным. Она наклонилась и нежно поцеловала меня в губы, раз и другой.

— Ты восхитительна, — прошептал я.

Она улыбнулась, мельком и чуть ли не застенчиво, потом наклонилась еще ближе, уткнувшись лицом мне в шею.

— Ты тоже, — сказала она шепотом, и ее дыхание защекотало мне ухо.

Я обвил Скаут руками, но она высвободилась, и я увидел, что на ее губах появляется отстраненная, деловая и более знакомая мне улыбка.

— Приходи в себя. — Она легонько постучала меня по плечу и встала. — У нас много дел.

— М-м-м…

Она рассмеялась.

— Почему бы тебе не пойти на камбуз и не приготовить нам завтрак?

— Чего бы ты хотела?

— Чего-нибудь легкого. И может быть, пива?

Я кивнул:

— Прекрасная мысль.

Мы оба оделись и, огибая рубку, отправились на корму. Скаут внезапно остановилась, и я едва не налетел на нее.

— Ты только погляди туда, — сказала она. — Черт, что это такое?

На горизонте виднелся остров.

Я спустился по трапу, с палубы в каюту. Когда я вошел, Фидорус закрывал крышку трюмного люка.

— Мы видели остров, — сказал я.

— Хм?

— Какой-то остров на горизонте, — повторил я и, посмотрев на люк, добавил: — Что вы делаете?

— Так, обычный технический осмотр. Это, знаешь ли, довольно старая концептуальная модель. Но ты сказал — остров? Да, я его видел.

— А есть у вас какие-нибудь соображения на тот счет, как он там оказался?

— Совершенно никаких. Якорь забрал?

— Да, мы проверяли.

— А может быть, мы всю ночь лежали в дрейфе?

— Всю ночь? В таком случае нас могло бог знает куда занести. А наша акула?

— Об этом не беспокойся. У меня есть навигационное оборудование. Мы получим сигнал, когда бочка появится на поверхности. Как только она начнет всплывать, мы сможем ее отследить.

— Людовициан слишком долго остается на глубине.

— Это сильный экземпляр, но он не сможет оставаться там вечно. Не волнуйся, Эрик, мы по-прежнему задаем правила в этой игре. Понятно? Я рад, что вы все между собой уладили.

— Да. — Я обнаружил, что занят разглядыванием сучков в деревянном настиле. — Спасибо за одеяло.

— Что ж, мне показалось, что оно вам может пригодиться.

Я слегка покраснел.

— Ну а теперь, — сказал Фидорус с улыбкой, — вы, наверное, хотите чего-нибудь на завтрак, не правда ли?

Скаут сидела возле ноутбука Никто у транца лодки, когда я поднялся из каюты с парой банок пива и пакетом с шоколадным печеньем.

— Соединение по-прежнему работает, — сказала она, и я кивнул, присаживаясь рядом и протягивая ей одну из банок. — У него есть какие-нибудь соображения, откуда мог взяться остров?

Я посмотрел вдаль. Остров выдавался из моря, как огромная выветренная светло-желтая кость. При взгляде на этот остров, на его очертания в моей душе возникало нечто такое, чего я не мог вполне…

— Эй! — сказала Скаут.

— Прости. — Я попытался прочистить голову, прогнать это чувство. — Да, я у него спрашивал. Он думает, что мы, может быть, дрейфовали всю ночь.

— Дрейфовали? — Она потянулась за своими солнечными очками. — Как это? В такую погоду?

Я посмотрел на нее, сбитый с толку.

— Ты море видел?

Я посмотрел за борт. Море было прозрачным и неподвижным, как стекло.

— Может, здесь есть подводные течения?

— Может быть, но остров-то мы бы издалека заметили, разве нет?

— Наверное, да, — сказал я, снова уставившись на горизонт.

Потом в глубине моего мозга провернулись, сцепившись зубцами, шестеренки, и я сумел идентифицировать это странное, посетившее меня чувство. Это было узнавание. Я понял, что видел этот остров раньше. Но как такое могло быть? Я не был туристом, любителем островов Греческого архипелага, Эриком Сандерсоном Первым. Я даже никогда не покидал родины. И никогда не видел никаких островов, разве что по телевизору. Почему бы мне мог припомниться какой-то остров? Потом откуда-то снова явилась эта фраза — «Орел и решка — реверс и аверс». Другая сторона все той же монетки. У меня было такое чувство, словно вокруг меня происходило что-то, превышающее возможности постижения. Я не мог настроить свой разум, чтобы это увидеть.

Скаут, теперь в солнечных очках, потягивала пиво, пристально глядя на остров. Прислонясь к ней, я был занят тем же самым, теряясь в мыслях о своем странном чувстве, о прошедшей ночи, об акуле, все еще плававшей где-то в морских глубинах.

Через несколько минут я поставил банку с пивом на палубу и стал подниматься на ноги, собираясь отправиться на поиски шляпы, кепки, панамки — чего угодно, — чтобы прикрыть макушку. Поднимаясь, я задел край банки, и она опрокинулась и покатилась прочь, разбрасывая по пути пенящиеся плевки пива. Банка ударилась о фальшборт с металлическим звуком: «чунг!».

Скаут подняла на меня взгляд.

— Что?

Она посмотрела на спокойное море, потом на пивную банку, потом снова на меня.

— Мы стоим неровно, — сказал я.

— Это крен. Мы кренимся.

Скаут поднялась, и мы вместе направились к краю палубы, где лежала банка, выплескивая пиво на леера.

Она было нагнулась, чтобы ее поднять, но остановилась и медленно выпрямилась снова.

— Ты это слышишь? — спросила она.

— Что?

— Прислушайся.

Звук был слабым и приглушенным, но совершенно отчетливым.

«Бурр-бурр, бурр-бурр».

По левому борту на поверхность вынырнула бочка.