Читать книгу - "По следу саламандры - Александр Бирюков"

— Высокий, худой, сутулый, — выдал скупые приметы бармен. — Ничего больше. На первый взгляд. Ну, когда он плащ–то скинул, то оказалось, что он пятнистый, как саламандра, и лапы у него черные, с перепонками, и только ногти белые блестят. Нет, Ив говорит, как видел все…

Ив лежал на одном из столов своего заведения среди шелухи каштанов и говорил слабым голосом. Слова с трудом прорывались меж разбитых губ. Его лицо превратили в сплошную опухшую маску в кровавых потеках.

Болело всё. Но боль — ничто. Важны только доблесть и верность. Впрочем, мистеру Бенелли этого не понять.

И пусть он был беспомощен перед болью. Но не беззащитен перед людьми.

— Эй, — повернул он голову к двум громилам, — у Черепашонка в Малом доме по–прежнему идет игра?

— Чего ты бормочешь? Отвечай на вопросы, понял?

— Понял я, все понял. Только предупредить хочу. Зря ты туда захаживаешь. И дружок твой — зря. Не любит вас удача. И не полюбит уже. Ты ведь под Грифоном рожден. Грифон — чудовище из сна. Горазд загадки загадывать. Так поберегись вдвойне. А то выпадут тебе в день Мун «змеиные глазки» — вспомнишь мои слова… А ты под созвездием Охотника родился. Саламандра следует за тобой. Не гневи ангела судьбы. Сейчас вы Черепашонку службой обязаны. А чем тогда будете — смертью?

Громилы переглянулись и чуть попятились от бармена.

* * *

Флай очутился в доме Остина Ортодокса — молодого аристократа из самого влиятельного рода Мира.

Это была не просто удача! О нет, это было явное благоволение ангела судьбы. Остин Ортодокс Грейт Шедоу Зестер Марк Зула — фактический глава Совета лендлордов. А его дядя… Ну, то есть не дядя! Племянник…

На самом деле Остин не племянник Орана Ортодокса Мулера, а его дядя. Пускай дядя моложе племянника. В аристократических семьях так бывает.

Род разделился четыре поколения назад. И если прадед Орана Ортодокса Мулера еще носил титул лендлорда владетеля, то его дед уже принадлежал к сословию мейкеров, но тесные связи меж разными ветвями в семье сохранились.

И вот теперь Остин — первый среди равных лендлордов в Совете, а его племянник — Оран Мулер — безраздельный глава синдиката Мулера и председатель Совета глав синдикатов. Мулера Флай назначил своей первой мишенью еще сидя в застенке и сплетая веревку для побега.

Вот теперь бы выяснить еще, чей злокозненный план угрожает народу фейери и самому этому миру. Кто стоит за знаками страшной беды. Остин, вернее всего, ничего не знает о планах Мулера. Флай помнил Остина ребенком.

И все же Флай вдруг задумался. Ведь если Мулер будет убит, то Остин наследует синдикат. Он относится к роду прямых потомков Грейт Шедоу. Коварная кровь.

Зула — главное фамильное имя восходит к древним богоравным вождям еще до Урзуса Лангеншейдта. Флай попытался вспомнить, что связано с этим родом.

Не смог. Воспоминание ускользало. Ну, да будет с этим. Есть насущные дела.

Флай оперся о телескоп, стоя в башенке так, чтобы его не увидели снаружи. Осмотрел телескоп, кстати. Приподнял его. Нет. Тяжеловат и громоздок. Флай обойдется зрительной трубой.

Он достал из саквояжа, принесенного сюда Леной, одежду. График получался плотный, и все же перед делом немного отдохнуть не помешает. Ночка выдалась утомительная!

Нужно было посетить оружейника и оптика, сделать заказы. Побегать по крышам. Понаблюдать. Много интересного и важного ждало его.

Потом он некоторое время будет скрываться здесь и вынюхивать… В самом буквальном смысле. Нужно будет побродить по дому.

Он приготовил свою одежду, сложил так, чтобы удобно было брать ее в полет, если придется лететь.

Затем Флай сел на пол, принял какую–то своеобразную, неудобную для человека позу, обхватив руками растопыренные колени и свесив голову меж них. На согнутой спине щетинились рыбьей чешуей складочки крыльев.

Флай заснул чутко и тревожно, ощупывая сознанием окрестности, изучая их, приспосабливаясь к обстановке дома, парка, окружения. Сквозь сон он чувствовал сон Лены, движения людей по дому и подле, даже друида в чаще парка у озера он немного чувствовал.

Подъехал паромотор. Флай захлопнул сознание, как раковину. Приехал Остин.

* * *

Кантор вышел из дома.

В это утро у него в руках, помимо саквояжа и зонта, мерцало вороненой сталью и серебром крупнокалиберное револьверное ружье штучного производства для охоты на крупного зверя.

Пятизарядный верхнекаморный барабан был смещен назад, на треть длины приклада, для лучшей балансировки оружия и сокращения его линейного размера при сохранении длины ствола. Защитная скоба вокруг сильно наклоненной удобной пистолетной рукоятки была выполнена в технике точного серебряного литья и представляла собой ивовые ветви в стиле орнамента друидов. Ветви касались подвижного цевья, служащего для взвода оружия, и обнимали ствол. Цевья, между прочим, исполненного, по прихоти мастера, в форме каракатицы, сомкнувшей щупальца в живописный цветок. По граням ствола струился тонкий орнамент друидов, продолжающий рисунок ветвей.

Ружье так и называлось — «Ветер в ивах». Прекрасный образец работы знаменитого мастера Кевина Дэлевена.

Привратник был на своем месте, и паромотор, вымытый и натертый воском, сверкал вопреки указаниям антаера.

Кантор в притворном недовольстве покачал головой. Что–то вроде игры — забавной, простой и мудреной одновременно.

— Ну а если бы мне понадобилось для дела, — сказал Кантор, пряча улыбку в уголки рта под кончиками подкрученных усов, — чтобы машина не была такой чистой?

— Распорядиться вновь запачкать? — ничуть не смущаясь, осведомился привратник.

— Нет, но если бы?

— Не только антаеры могут читать в душах людей и сквозь буквы проникать в глубь смысла в письмах. Окажись такое нужно вам для дела, я получил бы от вас более конкретные указания, чем шутливая иносказательная записка, достойный Кантор.

— Признателен, но право же, не стоило утруждаться.

— Достойный Кантор, я уже говорил, — терпеливо объяснил привратник, — что потворство лености молодых людей — не путь к утверждению в умах основ Традиции. Каждый должен делать что должно, и нет причин отваживать его от обязанностей.

— А как же я? — шутливо возмутился антаер. — Вашими заботами вы введете меня в беспечные сады праздности и благодушия. Я ослабну тучным телом и оскудею умом, ежели меня и дальше окружать опекой, какой вы меня балуете!

Да, великолепный «Фантом» с практичным кузовом красного дерева сверкал черным, отливающим в фиолетовый лаком, никель и серебро играли гранями, а полированные стекла подражали хрустальным зеркалам. Прогретый котел едва слышно мурлыкал.

Привратник, довольный собой, в расслабленной позе опирался на посох и прятал глаза в тени широкополой шляпы.