Читать книгу - "Сфера - Андрей Валентинов"

Это сон! Сон! Плохой сон!

[…………………………..]

На северо-востоке что-то уцелело. Издалека похоже на старые терриконы, но рыжим громадам взяться неоткуда. Их и нет — просто холмы на месте рухнувших многоэтажек. Вроде скифских курганов, которые мы копали в Песочине. А вот от Здания не осталась ничего — ровная пустая площадка в пятнах желто-зеленой травы. Не просто рухнуло — разобрано по камешку, растащено. Левее и дальше, где стоял мой дом, где траншеи рассекали двор, тоже пусто. Холмистая равнина, небольшая рощица… А где была главная улица, даже не угадать — непрошеные овраги рассекли землю, оплыли, заросли превратились в пологие яры.

Фисон, первая река, такая же, но от мостов не осталось и следа. На востоке, там, где стояли серые «сталинки»… Можно не оборачиваться, ничего на востоке нет. Ничего!

Сколько лет минуло? Тысяча? Десять тысяч? Диск все же уцелел, даже странно.

Хотел найти свой город, мистер Хайд? Радуйся, ты снова «здесь». Не пришлось даже переходить Евфрат.

[…………………………..]

Евфрат? Его не надо переходить. И зачем? У реки лишь всего один берег!

[…………………………..]

Л ждала внизу. Я совсем не удивился. Помнил — среди зеленой пустыни я не один. Потому и хватало сил разглядывать могилу города. Если я «здесь», если рядом моя Л, значит, все продолжается. Тем более сейчас утро, я смогу услышать ее слова, не надо догадываться, переспрашивать.

А вот и она — маленькая, рыжая, со стрижкой-ежиком на ушастой голове. Увидела, махнула рукой, знакомо улыбнулась.

— Привет, Л!

Приземлился точно в двух шагах, почти не снижая скорости. В такое утро летать — все равно что дышать.

— Привет…

Притянул к себе, прижал, провел рукой по жесткому ежику.

— Вот и ты, мой Л-Рей! Давно ждешь?

Не ответила, протянула руку, прикоснулась ладонью к моим губам.

— Я не против быть вашей Л, мистер Хайд! «И этой ночью блаженные сны приснятся тому, кто спит. Ему приснится сладкий жасмин и стопроцентный спирт…» Правильно?

Зеленая пустыня… Старая прошлогодняя трава цепляет за ноги, кусается колючками, оплетает треснувшие камни.

— Нет, нет, Л! Ты — не Мирца! «Здесь» не всегда различаешь Сегодня и Позавчера, но Мирцу я помню. Я учил ее полетам, сначала в городе, потом мы летали над терриконами, около залива. Она была спортсменкой, планеристкой. Но Мирца давно умерла, Л! В это утро я, наверно, ее вспомнил, поэтому ты на нее немного похожа. «Здесь» ничего не исчезает насовсем, все когда-нибудь возвращается. Город… Он тоже вернется. Наверняка многое здорово изменилось у всех нас: у Джекиля, у меня, у лилипута Том Тим Тота. Нам стало не до города, и он исчез, ушел под траву. Город — это мы и есть… Ты что? Пойдем!

Остановилась, поглядела вокруг, взяла меня за руку. Сильные ладони сжали мои виски.

— Ты должен вспомнить меня, мистер Хайд! Я — Мирца, я жива! Вспомни!..

Знакомые глаза, знакомый голос. И лицо знакомое — молодое, ни единой морщинки.

…Не молодое — окаменевшее, фарфоровое, недвижное. Лишь глаза…

— Мирца умерла, Л! Ее звали Елена Беранек. Елена — «Л», почти как тебя. Она летала на планерах, она снилась мне в тех снах, которые так любит Том Тим Тот…

Отвернулась, сжала губы. Живые яркие глаза блеснули.

— Тимми, я тебе еще один зуб выбью! Можно подумать, что не меня — тебя закопали на три аршина вглубь, и ты пролежал под травой тысячу лет!.. Вот достану пульт, выдерну тебя отсюда… и будет то, что и в Австралии. И в той же форме!..

…Пульт? Поглядел в небо — влево и вверх. Я мог поймать там бабочку — маленькую светящуюся пластмасску…

— Я никогда не был в Австралии, Л! Хорошо, если хочешь, буду называть тебя Мирцей, как женщину, которая летала на планерах. А когда-то я звал тебя Альдой, помнишь? Ты была в красном платье…

Отступила на шаг, поглядела прямо в глаза.

— Ты захотел все забыть? Даже Альду, Тимми? Думаешь, ты такой сильный, если смог это? Хорошо, пойдем, куда хочешь, я просто буду идти рядом.

[…………………………..]

Почему — забыть? Я все прекрасно помню. «Мирца» — из романа «Спартак».

— Здесь был твой дом?

— Да. Неужели не узнаешь?

Среди высокой, в пояс, травы — обложенная кирпичами клумба. Над яркими цветами — бессменные «часики». Гипсовая пионерка вот-вот даст сигнал к побудке.

— Этого ты так и не смог забыть?

Я оглянулся. Забыть? Я ничего не забыл! Тут был мой двор, от траншеи еще остался след — неглубокая впадина в густой траве, чуть дальше — неровное поле на месте улицы, по которой мы гуляли с бабушкой. А впереди — пустырь, где прежде стоял соседний дом. Там я ждал, пока откроется калитка, и мальчик с золотыми погонами умело придерживал пулеметную ленту.

— Я увидел эту пионерку, когда первый раз в жизни выглянул в наше окно, Л! Мы жили на втором этаже, тут был подъезд…

— Ты уходишь, Тимми!..

Ее лицо теперь совсем другое — строгое, даже суровое.

— Я ошиблась, и Джимми-Джон ошибся. Мы думали, ты теряешь свой город из-за Альды, из-за того, что ее сознание пытается растворить тебя, подчинить… А дело не в ней, Тимми! Ты просто уходишь — от своего прошлого, от себя самого. Ты не хочешь помнить, правда?

Что за чушь? Не помнить? Да я могу нарисовать город даже с закрытыми глазами! Эта улица идет… шла дальше на запад, на углу стоял деревянный дом, даже не дом — нечто вроде сарая; за ним — парикмахерская, через два здания — магазин, куда по утрам ездили телеги.

Рыжая девушка подошла к клумбе, поглядела на готовую к бою пионерку, вернулась назад.

— Дело, наверно, не только в тебе, маленький Тимми, и не в тебе, серьезный мистер Хайд! Не только в вас двоих. И вы, и ваш доктор Джекиль, все вместе — захотели подвести черту. Город — это вы и есть, ваше прошлое, ваша жизнь, но «здесь» бывает не только такое ясное утро.

Я даже присвистнул.

— Не то слово! Нам здорово повезло, Л… Извини, Мирца! Когда «здесь» вечер, когда темно… Нет, лучше не вспоминать!

Кивнула, погладила меня по щеке.

— И ты решил уйти. Все равно куда — хоть в пустыню, хоть на платформу Джимми-Джона. Там не надо бояться темноты, но… Но там ты встретил Альду…

— Альду?!

Но Альда… Прикрыл глаза, вспоминая. Я называл так Л, мы шли с ней Туннелями, потом летели по черному ночному небу, она дразнила меня Питером Пэном.

[…………………………..]

Сон, сон! Просто сон! Разве я боюсь темноты? Разве Альда — женское имя?

[…………………………..]

— Альда — тоже боль, как тени, которые приходят к тебе ночью, правда? И ты решил забыть ее, Тимми. У тебя, кажется, получилось, но ты потерял все — и свой город, и своего маленького лилипута Том Тим Тота… Жизнь — не только светлое утро и ясное небо! Тьма и страх — часть нас самих, этого не выбросишь. Нельзя выскоблить собственную душу! Сам говорил о глянцевом Эль-Рее!..