Читать книгу - "Пустая Земля - Лана Лэй"

— Эге-гей!!! — я не смогла скрыть восторга и, уже не сдерживаясь, рванула в сторону поселения, подпрыгивая на каменистой бугристой поверхности.

Земля под ногами была жесткая и потрескавшаяся от сухости, усеянная мелкими острыми камнями с последнего эхолора. Я знала, сухость земли в этих краях обманчива. Здешние почвы обладают удивительным свойством — с течением времени начиная походить на пластичную массу, готовую обтекать и поглощать мелкие предметы. Не сразу, незаметно, в течение недель. Но это свойство позволяло камням не задерживаться, со временем уходя в толщу поверхности, твердой на ощупь. Своеобразная ньютоновская жидкость в масштабах планеты. У местных жителей даже выражение имеется — "земля кормится камнями", что означает — всему свое место, или мировой порядок неискореним. До техногенной эпохи аборигены в местных краях искренне верили, что эхолор — это кормление матушки-земли, священное время, годное лишь для молитв.

Крупными шагами, перепрыгивая через ямки и кочки, я приближалась к долинному городу, слабо выделяющемуся на фоне бедного оранжевого пейзажа небольшими полукруглыми крышами, врастающими в саму землю. Некоторые крыши блестели прочными металлическими пластинами, другие, победнее, по цвету ничем не отличались от окружавшей их коричневой почвы. Ни единого окна. В первые дни моего пребывания здесь такое положение вещей меня сильно удивляло. Теперь же я осознала, что в этом был большой практический смысл, а местное население для освещения своих подземных жилищ использовало хитрую систему отражений и зеркал в специальных почвенных полостях, позволяющую интенсивным лучам пробираться вниз, в помещения. Пойманный таким образом свет, которым изобиловала пустынная местность, создавал практически дневное освещение, растеряв при этом жар.

Буквально через пару минут я вбежала на территорию города, пронеслась почти до его середины и резко нырнула в боковой проход. Несколько шагов, и я дома. Я несколько раз ударила костяшками в неприметную, измазанную все той же субстанцией, напоминающей глину, стену.

— Терезия! — громко позвала я. — Мы здесь!

Полукруглая дверь, выполненная старинным наносным способом строительства, распахнулась моментально, словно старуха специально стояла за ней. Похоже, так оно и было.

— Алия!!! — пожилая женщина негодующей цокнула языком, словно призывая меня к ответу, и посторонилась, пропуская нас внутрь. — Нельзя так! Ты о себе подумала?! Принес же ашер тебя на нашу голову, у меня чуть сердце не остановилось!..

Я быстро спустилась по лестнице в обширное нижнее пространство, хитро освещенное отраженными лучами, вырывающимися из отверстий в землянистой стене. Жилища жителей Апхокетоля напоминали гигантские норы, выкопанные прямо в глинистом грунте, укрепленные, как я слышала, прочными металлическими жгутами. Посередине комнаты стояла широкая сортировочная линия с горстками камней, а поодаль в глубине — небольшая кухня с двумя большими конфорками, работающими от обычного электричества, и гигантским чаном посередине. Стараясь не слушать ворчания Терезии, я скользнула к разделочному столу и водрузила на него добычу — корень лацерса. Только после этого обернулась.

— Терезия, не беспокойся за меня, — повторила я в очередной раз. Пожилая женщина с длинными седыми волосами и морщинистым лицом за короткое время, проведенное на Апхокетоле, стала для меня близка. Поэтому я не уставала раз за разом успокаивать ее. — Со мной ничего дурного не случится. Даже если эхолор догонит меня, со мной всегда Эндо. Он выручит из любой передряги, в этом я уверена, — я доброжелательно улыбнулась.

— Тьфу ты, сегодня робот работает, завтра замкнет! Как можно надеяться на бездушную машину! — воскликнула с негодованием Терезия. — Сколько я уж видала случаев на своем веку, когда роботы подводили людей. И кто ж знал-то! Нет правды в них, Алия. Сегодня они летают, а завтра механизм подвел. Да и программа сломаться может. С чего ему тебя спасать?!

— Эндо не такой, — покачала головой я. — Он — не обычный робот. Он особенный.

— Э-эх!.. — старая женщина раздраженно махнула рукой. — Ума недостает в тебе, Алия. Доверчива уж больно. Ты бы не только о себе думала. Раз пузо не выросло, так и скакать под эхолором можно?!

Последние слова неприятно резанули слух и настроение тут же испортилось. Тема, вокруг которой крутилось слишком серьезное потрясение моей жизни, не стала секретом ни для кого. Почти сразу прозорливая и опытная Терезия догадалась, что в скором времени я стану матерью. И хотя я была рада своему положению, лишнее упоминание о нем вызывало приступ назойливой тревоги и какой-то совершенно особой протяжной тоски, над объяснением которой мне думать совершенно не хотелось. Поэтому я тряхнула головой, прогоняя нежеланные мысли, и заметила:

— Нам был необходим корень лацерса. Фил стал совсем худой.

— Фил!.. Фил здесь родился и не такое успел пережить… — по голосу Терезии я поняла, что она успокаивается, несмотря на ворчания. Пожилая женщина ловко подхватила лацерс, и, сполоснув водой, принялась быстро его разделывать. — Фил — это не ты. Фил осторожный… Совсем ты не пуганная. Откуда ты вообще взялась такая?..

Я закусила губу, уходя от ответа на, в общем-то, риторический вопрос. Мне бы хотелось рассказать Терезии правду, облегчив тем самым душу, но делать это было нельзя. Для всех я была невестой погибшего в последнем бою с норканнами солдата. Я легко вжилась в легенду, быть может, не так далеко ушедшую от истины, и теперь желала лишь одного — не возвращаться мыслями в противоречивое, отдающее болью прошлое.

— Ты знаешь, Терезия, — снова улыбнулась я, окончательно взяв себя в руки. — Я не стану рисковать без серьезной на то причины. Ты права, я должна позаботиться о своем ребенке и освоиться, пока мое тело не превратилось в неповоротливого дрода. Я лишь стараюсь стать ловкой и научиться добывать еду и карцезиты. Проверю Фила.

Поняв, что разговор окончен, старуха последний раз неодобрительно цокнула языком, а я прошествовала в соседнее, отделенное перегородкой помещение. Снаружи раздался громкий гул, переходящий в россыпь небольших резких ударов, но ни я, ни подросток сидящий посередине комнаты за огромным столом, не вздрогнули.

— Все перебираешь? — я подошла к мальчишке лет тринадцати, сосредоточенно копающемся в горстке каменных обломков, и потрепала его по голове. — Давай я. Тебе позаниматься полезнее будет. Совсем забросил чтение.

— Ты долго. — Только и вымолвил подросток, не глядя на меня. Я присела за стол напротив, беря в руки с виду непримечательные серые камни.

— Все в порядке, Фил, — я попыталась заглянуть в глаза ребенка, но тот упорно их не поднимал. — Я вернулась и даже раздобыла жабью голову, — второе, менее романтичное название сердца Апхокетоля, или лацерса. Корень действительно чем-то по форме напоминал треугольную голову земноводных.

— Не надо! — импульсивный подросток подскочил и сильно ударил ладонями по столу, отчего мелкие камни подпрыгнули. — Ты можешь попасть… Ты тоже уйдешь…

— Нет, Фил! — я прервала сбивчивую речь и, наконец, смогла увидеть пылающее негодование в болотных глазах мальчишки. Его плотно сжатые губы выдавали бурю эмоций, поднявшуюся в душе не слабее эхолота. — Я не уйду. И вообще, скоро я стану очень большой и засяду вместе с тобой в поиске карцезитов. Вот тогда меня даже ты с места не сдвинешь, учти!