Читать книгу - "Личный враг бога - Михаил Кликин"

— Добра и тебе, дочь леса, — напевно сказал гоблин, и Глеб удивленно покосился на своего товарища. Он и не подозревал, что Уот может так говорить. — Дорога привела нас, не спрашивая наших желаний.

— Вы идете на голые земли, туда, где гуляют ветры, и раздетую землю сушит солнце?

— Да, дочь леса. Я должен вывести этого человека из тени деревьев.

— Это недалеко. Идите туда, — показала рукой дриада, — и когда следы света станут короткими, вы выйдете на голые земли.

— Спасибо, дочь леса, — поблагодарил Уот.

— Прощайте, — сказала дриада, склонив голову, и пошла прямо по черным скрюченным телам пауков, грациозно покачивая обнаженными бедрами и ласково касаясь руками черных уродливых стволов. Там, где ее нога ступала на землю, появлялись широкие листья подорожника, а стволы, которые она тронула, мгновенно выпускали зеленые побеги и сбрасывали куски омертвевшей шершавой коры вместе с обрывками мерзкой паутины.

Девушка уходила, и, глядя на нее, Глеб тихо сказал:

— Она как человек.

И Уот так же тихо ответил:

— Да. Только намного прекрасней.

Человек и гоблин долго смотрели вслед дриаде, до тех пор, пока она не исчезла за темными столбами стволов, оставив на память о себе зеленую живую тропинку на черной мертвой земле.

— Что такое следы света? — спросил Глеб.

— Тень. Она сказала, что к полудню мы выйдем из леса.

4

Черный лес кончился.

Путники ступали по мягкой траве, и над их головами шелестели листьями светлые березы.

Когда солнце миновало зенит, они вышли из леса.

Уот остановился и восхищенно протянул:

— О-о!

Перед ними раскинулся безбрежный зеленый океан разнотравья, волнующийся под порывами теплого ветра. Желтое слепящее пятно солнца, белые валы облаков и высокое прозрачно-голубое небо дополняли величественную картину равнинных земель, и Глеб, проживший долгие недели под давящим пологом леса, ощутил дикий восторг, опьянение открытым пространством, неуемное желание что-нибудь сотворить. И он закричал:

— Йо-хо! — и побежал в высокую, до пояса, траву, вращая над головой копье и высоко задирая колени. Гоблин устремился за ним и, уже вместе дурачась, они повалились на землю и стали шутливо бороться, вдыхая прелый аромат горячего чернозема, зарываясь лицами в прохладу свежей зелени и порами кожи осязая свободу вольного ветра…

— Знаешь, когда я выхожу на равнины, я начинаю жалеть, что мы ушли в лес, — Уот перекатился на спину и стал смотреть на неторопливые трансформации облаков.

Глеб промолчал. Он был занят. Закрыв глаза, он слушал шелест травы, щебетание птиц, монотонный треск цикад и кузнечиков — объемные, выпуклые звуки бескрайнего живого луга. Гоблина ничуть не смутило молчание собеседника.

— Я был совсем маленьким, когда наше племя попросило защиты у эльфов. Помню только широкую реку около наших хижин и запах свежего мяса… Вот и все мое детство — блестящая полоса воды и аромат крови… А еще помню, как я впервые увидел человека. Мой отец и трое охотников из нашей деревни оглушили его в прибрежных камышах, где он прятался от других людей. Не знаю, почему те преследовали его, но их он боялся больше, чем нас. Мой отец снял с пленного железную одежду и вывел на площадь. Голый человек напоминал улитку, вытащенную из раковины — такой же бледный, растерянный и беззащитный. Дети кидали в него камни, женщины что-то кричали, но я видел в их глазах страх, и мне тоже было страшно… А потом отец стал танцевать. Его копье прочерчивало длинные полосы на коже человека, и капли крови падали в пыль… Тогда было сухое лето, очень сухое… И была плохая охота… Человек был слишком медлителен, он не видел танца копья и не мог уклониться, он лишь закрывался руками, а потом и вовсе упал на землю… Вечером его череп принес отец. Он повесил его над моей кроватью, и я был еще слишком мал, чтобы протестовать против этого пугающего подарка. Я расплакался… А через четыре дня пришли люди и убили моего отца. И многих других. Моя мать спрятала меня в камышах, там, где скрывался человек, череп которого качался над моей кроватью. Но этого я уже не помню… Вот и все мое детство…

Глеб открыл глаза и сел.

— Люди разные, Уот, — сказал он. — Они очень разные.

— Я знаю, — согласился гоблин. — Но лучше от них всех держаться подальше. Чем дальше, тем лучше.

Глеб не знал, что ответить, и поэтому промолчал.

А через мгновение что-то глухо щелкнуло, и гоблин удивленно привстал и начал медленно, словно нехотя, заваливаться на Глеба. Из груди его торчала толстая короткая стрела, и вязкая тонкая струйка сползала по зеленой коже вниз, к жирной почве равнин. «Красная, как у человека», — тупо удивился Глеб и подхватил падающее тело. Он еще не понимал, что произошло, и растеряно заглядывал в мутнеющие глаза гоблина. Уот хотел что-то сказать, но лишь неразборчиво булькнул горлом, и его ключицы залила кровь, хлынувшая изо рта. Лысая шишковатая голова бессильно запрокинулась, и Глеб понял, что его друг умер. Он прижал холодеющий труп и через его плечо увидел на ближайшем холме четырех человек. Не скрываясь, они стояли в полный рост и в упор смотрели на него. Один человек неторопливо перезаряжал арбалет, и Глеба взбесила эта самоуверенная неспешность — он почувствовал как волна холодной ярости подступает к горлу, мешает дышать, застилает собой все остальные чувства. Он аккуратно опустил тело гоблина на траву, подхватил копье и пошел вперед, наслаждаясь своим слепящим гневом, чувствуя переполняющее его могущество и видя перед собой врага — ничтожное единство из четырех человек, облаченных в блестящие кирасы.

«…я отрезал себе мизинец и накормил птенца…»

«…береги его…»

«…хочу, чтобы он вернулся…»

Бессмысленные звуки из прошлого.

Убийца поднял арбалет и прицелился.

Глеб шел вперед, уверенный в своей неуязвимости.

«… не касается никого из Одноживущих…»

«… для вас это игра?…»

«… никто не назовет меня Новорожденным…»

Щелкнула тетива, и Глеб ничком повалился в траву, выбросив вперед правую руку с зажатым в кулаке копьем, словно хотел в этом последнем движении достать врага.

Четверо на вершине холма посмотрели на раскинувшиеся в высокой траве тела, и один из них коротко хохотнул:

— Как шел!

— Что ж ты его поближе не подпустил? Испугался? — спросил арбалетчика мрачный бородач с огромным топором за спиной.

— Я стрелок! Запомни это, Черный. Мне вовсе не обязательно подпускать цель вплотную, чтобы продемонстрировать свое мастерство. — Говоривший перезарядил арбалет. — Для ближнего боя у нас есть такая дубина, как ты.

— Гоблин и человек. Странный союз, — задумчиво проговорил высокий блондин, опирающийся на двуручный меч. Он единственный из компании не носил шлем, лишь тонкий серебряный обруч охватывал его лоб.