Читать книгу - "Напряжение растет - Владимир Ильин"

– Инкогнито, – провел Долгорукий рукой по благородной седине. – Плюс не капитан команды. Им заявлен наследник Зубовых.

– Не знаю такой род.

– В зале, наверное, никто не знает, – пожал Сергей Михайлович плечами. – Как таких объявлять перед отпрысками княжеской крови?

– Боишься его отца? – изобразил удивление гость.

– Нет, – изобразил пренебрежение старик. – Но так нельзя! Чтобы какой-то Зубов стоял впереди Шуйских! Это бардак! – возмутился он.

– Значит, скрипка, – задумался князь Вид.

– Именно. Но дело не в ней. Вернее, не совсем в ней. Падение барьеров сделал возможным следующий элемент, – вновь щелкнула указка, возвращая запись чуть вперед и приближая самого юного участника команды. – Самойлов Федор. Смотри за движением его инструмента.

На этот раз соседнее изображение сконцентрировалось на последнем блоке судейской трибуны – пока еще темном. Одно движение маракасов в руках мальчишки, и стекло одиннадцатого блока в тот же миг сотряс дикий удар изнутри.

– Достаточно! – слишком громко произнес князь Вид.

Долгорукий тут же выключил изображение.

– Как видишь, не в звуке дело, – примирительно повел он руками.

Вид хотел было возразить, рассказать, как в голову через уши будто заливали раскаленное олово, стирая разум дикой болью, оставляя только животный инстинкт – добраться до источника страданий и уничтожить голыми руками. Но… Долгорукий не упомянул про другой элемент ужаса.

Мелькания холодного света, жгущего глаза до крупных слез, за которыми ничего не видно. Холод в груди, страшный холод внутри мертвого человека, вытягивающий к сцене саму душу – туда, в каскад несущихся в круге огней…

Но только сумасшедший станет рассказывать о собственных слабостях. Особенно людям, которые зовут себя твоими друзьями.

– Кто дал ему это? Шуйские?

В напряженном голосе сквозила ненависть, а дрожащие под столом руки вспоминали приятную тяжесть пыточных инструментов.

– Это интересный момент расследования, – хмыкнул Долгорукий. – Мы изъяли и изучили маракасы. Мальчик оставил их на хранение, что, согласись, крайне странно, если предполагать злой умысел. Так вот, это абсолютный новодел. Ему меньше недели.

– Кто? – раздраженно спросил гость.

– Да сам мальчик и сделал. Полагаю, случайно, сам не зная, что сотворил, – с видимым удовольствием глянул на собеседника хозяин кабинета. – Он из тех Самойловых, что потерялись полгода назад, после Багиево. Оказывается, осели у Шуйских. Вещица, которую он сделал, из класса «тень мастера». В чужих руках не работает.

– Ты посмел проверить это на мне? – Глаза напротив сузились.

– В опытах, проведенных нами за стенами изолированного хранилища, не зафиксировано статичное фоновое выделение Силы при использовании чужими, – сухо отметил Долгорукий.

Князь Вид прикрыл глаза, разрывая противостояние взглядов. Руки расслабились и легли ладонями на колени. Слишком сильно воспоминания били по разуму.

– Приношу извинения.

Долгорукий обозначил наклон головы, принимая извинения гостя.

– Что же по поводу глобального заговора, – старик показал пальцами кавычки в последней фразе. – Предлагаю познакомиться с записью из зала подготовки.

– Ты еще за репетициями конкурсантов следишь?

– Разумеется, – недоуменно посмотрел на него Сергей Михайлович и развернулся к экрану, щелкнув кнопкой на указке.

Изображение заняло полный экран.

– Ну и сарай, – презрительно скривился Вид.

– Нас интересует диалог, – преувеличенно бодро произнес князь, вжав плечи, словно после удара.

– Теперь понимаю, что ты его отца не боишься. Я бы даже сказал, ни во что не ставишь.

– …из которого можно понять… кхм… – нервно кашлянул Долгорукий.

– У меня даже у лошади стойло лучше, – уже осуждающе покачал головой Вид.

– …что ребята вынудили Шуйского использовать эту скрипку, а не другую, – покраснев, продолжил Сергей Михайлович, изображая деятельную заинтересованность происходящим на экране, и суетливо нажал кнопку старта. Указка отчетливо хрустнула.

Князь Вид хотел было кольнуть очередной едкой фразой, но, услышав последнее предложение, ошарашенно покачал головой. Однако озвучивать свое мнение не стал. Хотя очень хотелось. Но в голове не было ни одного приличного слова.

– Так как до того… одну секунду… – Долгорукий отмотал запись чуть назад. – Вот этот фрагмент. Их номер был под угрозой из-за того, что Шуйский указал неверные ранги и ребята остались без подобающего инвентаря.

– Что он указал? – с невольным любопытством поинтересовался Вид.

– Мм, давайте послушаем, – клацнул кнопкой Сергей Михайлович.

– Что?! «Новик»? «Воин»? «Без ранга»?! – расхохотался князь, как от хорошей шутки, откидываясь на спинку кресла.

– Родители, бывает, медлят с экзаменом, – нейтрально пожал плечами старик, игнорируя смех.

А бывает, что родителям просто страшно говорить о рангах детей. Потому что умные люди легко сопоставят достижения с возрастом и постараются убрать будущего «мастера» в детстве.

– Мы провели расследование. Они действительно репетировали с этим металлическим кольцом.

– Как будто ты запретил бы им выступить так, как они выступили, – потерев край глаза, будто смахивая слезу, успокоился румын.

– Единственная команда с одиннадцатью баллами за первый день, – намекнул на неожиданную оценку князь и легонько подначил: – Кто-то говорил, что видел в этом мире все.

– Видел, – спокойно подтвердил князь Вид. – А ты разве удивлен оценке? Твой Игорь всех судей обегал, команду расхваливал.

– Что? – вытянулось лицо Долгорукого.

– Говорит, смотри внимательно, сами играть будут, – неправдоподобно передразнил Вид и сжал кулаки. – Посмотрел. Все посмотрели. Всем понравилось.

Накативший на него приступ ужаса почувствовали все соседи по судейской трибуне. И ставили оценки за удовольствие, которое принесла им команда. За удовольствие от того, как бессмертного князя корежит от страха. И человек, сидящий перед ним, прекрасно это понимал.

Темная волна прокатилась по комнате, выводя из строя монитор, высекая из поверхности стола и паркета крошечные волны праха, потом она достигла Долгорукого, чтобы тут же разбиться о нерушимый монолит воли.

Да, князь Вид тоже отдал им свой голос. Потому что заставившие его испытать страх не смеют называться посредственностями. Не смеют быть как все. Они должны быть лучшими, чтобы воспоминания обернулись уважением к сильному сопернику, для встречи с которым следует подготовиться и стать еще лучше. И не вызывали стыда вместе с желанием выжечь этот день огнем из памяти мира. Если они проиграют турнир, он будет крайне разочарован.