Читать книгу - "Крещение огнем. Алтарь победы - Максим Калашников"

Легасов жаждал доказать, что СССР может и должен построить совершенно новую экономику, где центрами становились университеты. Средоточия знаний и фундаментальных открытий. Именно они позволят нам создать революционно новые технологии следующей эпохи. И мощная советская наука позволяла совершить такой переход.

Думаю, что принятие вызова «звездных войн» смогло бы расковать таких, как Легасов. Философия качественного прорыва страны у нас уже имелась!

Науке – первенство над промышленностью и бюрократией

«Ясно, что сегодня никто из научных работников мира не может дать рекомендации, как, например, производить бумагу с затратами, в 100 раз меньшими, нежели существующие. Или расходовать на производство одной тонны стали вчетверо меньше электроэнергии. Вообще вряд ли когда-нибудь будет организован процесс с расходами на его проведение, строго равными теоретическим. Но данные примеры показывают, насколько современная технология далека от идеала, какие огромные резервы есть для ее улучшения. Эти цифры позволяют судить о том пути, который необходимо преодолеть исследователям.

Реальная ли эта задача в самой ее постановке? Для начавших этот путь уже сейчас ясно, что эволюционное совершенствование хорошо отработанной техники и технологии не даст большого улучшения, что вступление в следующий этап научно-технической революции связан с внедрением новых процессов, основанных на других принципах.

А когда надо создавать то, чего еще не было, должен соблюдаться примат науки над промышленностью – только тогда можно обеспечить нормальный ход научно-технического прогресса…» –писал академик. Он ратует за власть Знания, де-факто – за ту самую диктатуру когнитариата, который только и способен не старое улучшать, а создавать нечто совершенно новое. В том же 1988-м он напишет:

«Вернемся на сорок с лишним лет назад и вспомним, в каких условиях решалась в нашей стране атомная проблема. Чтобы изготовить первый атомный реактор, потребовались новые материалы: уран и замедлитель нейтронов – графит, причем ядерной чистоты с содержанием некоторых примесей в миллионные доли процента. Не имела промышленность в то время ни таких материалов, ни способов их получения! Если бы при решении атомной проблемы в ее начале ориентировались лишь на возможности производства, то успеха бы просто не было.

Но руководить проблемой было поручено А. П. Курчатову, Ю. Б. Харитону, А. П. Александрову иих коллегам. То есть ученым. (А не тупым бюрократам, генералам, не производственникам-тиражировщикам чужих открытий, не пользователям техники и не «мастерам прибылей». – М.К.) Им дали право решать: какие строить предприятия, какие институты создавать, какие результаты получать в лаборатории, а какие процессы проводить прямо на предприятии. Другими словами, когда нужно было не улучшать старое, а создавать новое, принципиальное слово предоставлялось науке.

И вот обратный пример, так трагически продемонстрировавший себя в Чернобыле. Когда наука стала вынуждена в своих предположениях исходить из возможностей производства, а это немедленно сказалось на падении уровня, достигнутого ранее, стали приниматься неоптимальные решения. Поэтому такое большое значение сейчас придается развитию фундаментальных исследований.

Знамением времени становится то обстоятельство, что новые технологии в химической, электронной промышленности, в ядерной и космической технике все чаще зарождаются в университетах или фирмах, где основные исполнители получили университетское образование. Университетское здесь понимается как фундаментальное….»

Легасов в не придуманном нами 1987 году осмелился в числе самых первых сказать: все, и Запад уперся в свой предел. Впереди – переход к новой эпохе. Что для этого русским нужно, как в свое время Сталину, начать новый Большой Проект. Какой? Конечно же, космический! Он-то и позволял нам построить новую эру развития. Ее Легасов окрестил «технологической эпохой». Вчитаемся в послание мертвого советского академика:

«Разница между уходящей в прошлое “технической” эпохой и наступающей „технологической“ – принципиальна.

Ведь сейчас меняются сами задачи, стоящие перед созидающим человечеством. Все последние века люди придумывали, создавали и тиражировали разные технические изделия. И прогресс справедливо видели в том, чтобы для каждого такого изделия добиться максимальных рабочих характеристик. Если делали транспортное средство – старались получить максимальную скорость, наивысшую грузоподъемность, если энергетическую установку – стремились к большей, желательно рекордной мощности. Надо было напитать мир новыми машинами, приборами, устройствами – именно в этом заключалась задача. А способ производства этих вещей принципиального значения не имел, проблема – в широком смысле слова – платы за обладание ими, в общем, не стояла.

В итоге мы пришли к тому, что любое современное производство имеет удручающе малый суммарный коэффициент полезного действия. Мы научились получать колоссальный эффект, но в дело, в реальную, нужную нам работу пойдет лишь два, четыре, самое большее – 10 процентов.Например, добыли на шахте уголь, которого достаточно для выработки ста единиц энергии. Перевозка угля, потом его сжигание, потом транспортировка полученной электроэнергии, неизбежный нагрев проводов и, наконец, работа на станках – эти операции проглотят из той сотни 97–98 единиц! Причем вся потерянная масса – рассеянное тепло, несгоревший уголь и прочее – уходит в атмосферу, порождая еще и экологические проблемы. Размножая шахты (или увеличивая их мощность), мы, правда, добьемся прироста полезного эффекта в абсолютных цифрах, только ведь и потери вырастут пропорционально! Гигантские силы, деньги, сырье пойдут «в стружку». Значит, лозунг “больше шахт, заводов, поездов, металла, станков!” парадоксальным образом не решит проблем, зато создаст новые…

Этот пример характерен для любой сферы материальной деятельности человека. Тиражирование и, так сказать, «умощнение» техники перестает приводить к успеху…

…Если смыслом технической, индустриальной эры было достижение наилучших технических свойств любого изделия, установки, средства связи или транспорта, то смысл наступающего периода НТП – достижение наилучших технологических качеств. Товар обязан производиться таким и только таким способом, который оправдан и экономически, и экологически, и социально.

Убежден: отныне и в течение ближайших веков главные усилия науки будут направлены не на то, чтобы появилось что-то более “результативное”, чем нынешний автомобиль, телевизор, телефон, а на то, чтобы на смену привычным формам техники пришло что-то более технологичное. Под технологичностью имею в виду и доступность сырья, и разумность использования энергии, и целесообразность затрат времени и сил, и удобство для будущего потребителя, и учет всех побочных эффектов от внедрения новинки, например степень безопасности. Центральным мотивом деятельности ученых и конструкторов станет желание создать процесс, придумать принципиально новую технологию – такую, при которой параметры самого изделия сохранятся на прежнем уровне – или даже в чем-то ухудшатся! – но изготовлено это изделие будет наиболее удобным способом.