Читать книгу - "Канализация, Газ & Электричество - Мэтт Рафф"

«Клуб 33» — это секретный клуб в Диснейленде, единственное место на территории парка, где подаются алкогольные напитки. Уровень секретности настолько высок, что далеко не все работники знают о его существовании — на площади Нового Орлеана, рю Руайяль, 33, рядом с «Пиратами Карибского моря» и справа от ресторана «Голубая старица». Единственным указателем служит овальная металлическая табличка с завитушками и числом «33», прибитая у двери… История гласит, что там собирался жить и развлекать высоких гостей сам Дисней, поэтому на третьем этаже устроили квартиру. Но Дисней умер раньше, чем ее достроили, и там сделали частный клуб… В «Клубе 33» была установлена система прослушивания: в люстрах спрятаны крохотные микрофоны. Мой информатор расспросил официанта, и тот ответил, что Дисней собирался подслушивать застольные беседы. Еще официант показал скрытую камеру в посудном буфете… Может показаться, что Дисней на старости лет несколько сбрендил. По всей видимости, он планировал с людьми еще и разговаривать — через лосиную голову, которая висела в Зале Трофеев. В нее был вделан динамик.

Уильям Паундстоун, «Секреты поважнее»[203]

ВОРОТА РОДНОЙ МАТЕРИ

У подножья «Нового Вавилона» стояло несколько грузовых фургонов без какой-либо маркировки, и несколько Электронегров что-то оттуда выгружали. Под руководством белого мужчины в безупречном сером костюме они встали в цепочку и передавали друг другу деревянные ящики: в каждом фургоне их было штук по тридцать-сорок, — затем их опускали в люк; из-под земли Автоматически поднимались коричневые руки и принимали ящик за ящиком. На эту деятельность никто не обращал внимания — ни многочисленные строители, ни туристы, ни снующие туда-сюда пешеходы: во-первых, потому, что на Негров обычно не обращали внимания вообще, а во-вторых, если в ком и могло пробудиться любопытство, то они больше смотрели на сам небоскреб.

Даже Джоан, считавшая небоскребы одним из самых неполиткорректных творений человека, смотрела на него с благоговением. «Вавилон», подобно какому-нибудь огромному европейскому собору, настолько непохожему на окружающие простенькие домишки, что кажется, будто он сложен из иной реальности, нельзя было ни сравнивать, ни ставить в один ряд с остальными высотками Манхэттена. Он располагался в северной части острова относительно уединенно, отчего лишь сильнее казалось, будто это нечто уникальное, небывалое и невиданное. Зиккурат: сталь и стекло смело устремляются вверх спиралью громадных, черных как смоль ступеней — от таких пропорций кружится голова… а оно ведь еще и наполовину не достроено. Что будет, когда его закончат, когда его и без того невероятная высота увеличится еще вдвое, — уму непостижимо.

— Дорогуша, не мучайся, — утешила Змей, заметив борьбу чувств на лице Джоан. — Не грех признавать, что это красиво. Ты наверняка знаешь, что Фрэнк Ллойд Райт[204]хотел построить в Чикаго что-то подобное еще в 1950-х. Башню «Иллинойс» в милю высотой… Помню, в «Баха Диарио» на первой странице напечатали эскиз. «Еl Visiόn Fabuloso de Futuro»[205]. Просто роскошно. Затратно, непрактично, замысел внушал ужас большинству архитекторов того времени, но все равно роскошно. Я бы дорого дала за то, чтобы оказаться перед его воплощением — а еще лучше, на его вершине — всего на пять минуток.

— Да, Змей, но дело в том, — ответила Джоан, — что я девять лет проработала ревизором у Гарри и чувствую некоторую ответственность за этого монстра. Опосредованно, но все же… Когда его тень вытягивается через реку Гарлем и накрывает Южный Бронкс, когда городу приходится расширять канализацию, чтобы говну из «Вавилона» было куда стекать, — отчасти это мои навыки работы с общественным мнением.

— Ну, если ты считаешь, что ответственность твоя, можно и видом полюбоваться.

Айн Рэнд, как обычно, высказалась недвусмысленно.

— Это самое великолепное здание, которое мне доводилось видеть! — сказала она. — Это архитектурный триумф человечества!

— Погодите, сейчас мы вам еще фойе покажем, — сказала Джоан.

«Вавилон» не был охраняемой крепостью, и по его громадному радиусу располагалось великое множество разнообразнейших входов — дверей, которые вращались, распахивались и разъезжались, а также порталов с Электродиафрагмами, — но самым заметным входом были великие Ворота, располагавшиеся в самой южной точке. В первых пресс-релизах их называли Воротами Родного Языка, а потом шутники-обозреватели переименовали их в Ворота Родной Матери. То были двери высотой 153 фута из позолоченной стали и черного хрусталя, вделанные в огромную притопленную арку. Из-под арки застывшим потоком лавы вытекали гнутые мелкие ступени из черного мрамора — смотрелось элегантно, хотя из-за того, что они были неровными, люди часто спотыкались и падали (зимой положение обострялось, когда теплый воздух, дувший из широко раскрытых Ворот, растапливал снег, который тут же снова замерзал толстенными пластами на нижних ступенях и перед лестницей; говорили, архитектор Лонни Мацусида пыталась разработать действенное технологическое решение данной проблемы).

То, что находилось за воротами, походило не столько на фойе, сколько на каньон под крышей, по обеим сторонам которого высились утесы с балконами. Балконы тут и там рассекались искусственными водопадами, а на полу рядами стояли фонтаны с подсветкой и аккуратно подстриженные деревья и кусты. В честь знаменитых висячих садов Вавилона с потолка на длинных шнурах свисали белые керамические платформы с генетически модифицированным буйнорастущим плющом; с плети на плеть порхали Электроколибри, по капельке поливая растения и смахивая пыль с листьев; иногда, потеряв контроль, птахи разбивались об утесы.