Читать книгу - "Кочевник - Сергей Алексеевич Ковалев"

Вся кирпичная стена этого помещения оказалась сплошь усыпана неизвестными существами, избегающими попадать в отблеск неинтенсивного источника огня. Видимо, непонятная для них световая энергия привносила дискомфорт в привычную среду обитания, но продолжалось это недолго. Как только тусклый свет перемещался в другую сторону, лоснящиеся полуметровые тела возвращались на место, перебирая длинными членистыми лапками и шевеля хлыстообразными усами, которые и издавали тот самый громкий шорох.

На языке вертелось слово, но Шал его забыл. Вот-вот, казалось, вспомнит, кто это мог быть, но мозг упорно отказывался предложить верный вариант. Только чувство отвращения было знакомым. Что-то похожее уже видел когда-то, маленькое, но такое же длинное и многоногое. По всей видимости, обычное насекомое, за много лет изменившее свой размер. А если они выросли, наверное, и жрут побольше, и жертву выбирают покрупней. Шал ощутил себя мясом на витрине. Точного количества насекомых он не видел, но и того, что успел заметить, хватало представить, как множество фасеточных глаз изучают его с любопытством и ждут, когда можно приступить к трапезе. Интересно, они дождутся, пока помрет, и начнут есть уже остывшее тело, или предпочитают горячую плоть?

А вот хрен вам!

Он с трудом поднялся, поправил тряпку с разгорающимся пламенем и шагнул в сторону. Нужно успеть осмотреть место, пока огонь не дошел до пальцев. Тогда остатки ткани придется уронить и искать на себе новый источник света. Выставив в сторону руку с ножом, шагнул влево. Если наткнется на стену, то пусть между ними будет хоть какое-то препятствие. Прикасаться руками к поверхности, где находилось что-то живое, желания не было. Он всегда к таким гадам относился с отвращением, и все последние годы внезапной любви не прибавили. Нет уж. Давайте обойдемся без объятий.

Прихрамывая и морщась от боли в колене, сделал несколько шагов и увидел обычную пластиковую дверь. Перед войной повсеместно переходили на такие во многих учреждениях, отказываясь от деревянных, еще советского производства. Со временем те двери рассыхались, провисали на петлях, начинали задевать пороги, и заменить их на пластик оказывалось выгодней, дерево в стране степей и полупустынь с годами сильно поднялось в цене. И внешне они выглядели симпатичней, чем крашеные сотни раз полотна из клееной древесноволокнистой плиты.

Покрытая каким-то черным налетом, дверь не хотела открываться. Уронив на пол остатки уже тлеющей ткани, Шал остался в темноте и навалился на ручку, с трудом опустив ее вниз и чуть не взвыв от всколыхнувшейся между ребрами боли. Застывший механизм все же поддался, и он толкнул дверь плечом. Слегка дрогнув, она осталась на месте. Шелест позади не исчезал, он был рядом, и только протяни руку, обязательно наткнешься на что-то неприятное. Сдерживая крик, содрогнулся от отвращения и снова двинул дверь плечом. Со второго удара она жалобно скрипнула, поддалась, вздохнув лопнувшей задубевшей уплотнительной резиной, и что-то с треском сдвинула с той стороны. Выставив перед собой нож, Шал протиснулся в образовавшееся отверстие, вернул дверь на место и рывком дернул ручку вверх. Первый барьер взят.

Прижавшись спиной к стене, прислушался, но, к счастью, в этом помещении стояла тишина. Привычным уже движением отрезал второй карман, поджег, вращая ткань над огоньком, чтобы она скорее разгорелась, и когда стало немного светлее, понял, где находится. Обычный общественный туалет. Справа кабинки, слева раковины умывальников. Длинное зеркало над ними свет не отражало, и как дверь и кафель, белый цвет которого только интуитивно угадывался, было покрыто каким-то налетом. Опустив огонь ниже, увидел скалящийся череп и пустые глазницы сдвинутого дверью тела. Переступив через него, сделал несколько шагов и увидел еще скелеты, лежащие на полу туалета, оказавшегося для них последним убежищем перед смертью. Хорошо, Фань и Мейрам не видят, иначе потрясений им к уже имеющимся добавилось бы слишком много. Оп, стоп! Фань!

Напоминание о девушке оказалось подобно ушату холодной воды. Действительно же, с ним еще были спутники, ехавшие в том «Камазе», что вспомнился раньше. Девушка-китаянка, мальчишка с двойным глазом и дознаватель Сашке. Непонятно только, куда они девались. Вспомнились и преследователи, но их судьба волновала меньше. Все, хватит прохлаждаться. Он наклонился и подобрал берцовую кость с пола.

– Простите, если что, – обратился он к мертвецам, – мне она нужнее.

На всякий случай прочитал молитву по усопшим.

Положив кость на раковину рядом с догорающим куском ткани, скинул куртку и стал срезать подкладку с задней части. Если обмотать кость, получится какое-то подобие факела. Руки обжигать не будет, да и гореть должно подольше. Ткань подклада больше, чем карманы, которые скоро закончатся. Подумав, отрезал и рукав с кителя, разделив его на полосы. Времени потом на это может и не быть, а в темноте оставаться не хотелось совершенно.

Надев обратно куртку, Шал устало вздохнул. Можно было бы повторить слова одного киногероя из далекого детства: «вот теперь я спокоен!», только словами состояние не изменить. Предчувствие и ожидание чего-то еще более неприятного не проходило. Если он свалился в подсобку рядом с туалетом в подвальном этаже какого-то общественного здания, значит, выход наверх где-то рядом. А там может ждать что угодно. Или кто угодно, если учесть таракашек за хлипкой дверью, что стала ощутимо подрагивать, издавая пока тихие, приглушенные скрипы. Не собираясь больше задерживаться, он убрал нож, достал пистолет и передернул затвор. Чувствуешь себя немного увереннее, когда знаешь, что можешь выстрелить раньше, чем кто-то приблизится на расстояние, позволяющее вонзить кусок стали. Пуля – дура, нож – молодец, и вместе приблизят они чей-то конец. Главное, чтобы не свой, иначе это грех.

Запалив факел и припадая на правую ногу, медленно перешагнул через иссохших мертвецов. Колено болело, но сгибалось, наверное, сустав барахлит. За углом открылся длинный коридор, черной пастью уходящий в неизвестность, и, выставив перед собой пистолет, Шал, не раздумывая, свернул. Под ногами мягко пружинил какой-то мусор, стены влажно лоснились в отблесках тусклого и невероятно чадящего огня, а из швов между кафелем сочилась то ли мутная вода, то ли слизь, медленно сползая вниз. Дошел до ниши, в которой притаились гнилые обломки стола и металлический скелет офисного стула. Материалам, из которых раньше изготавливалась мебель, постоянная влажность противопоказана, это не пластик. По обе стороны ниши на уровне глаз имелись поблекшие таблички со стрелками и буквами «мэ» и «жо», а за столом, значит, собирали плату за посещение этого царства унитазов. Безбилетник мимо стража пройти не смог бы определенно, напротив как раз начинался широкий лестничный марш, ведущий наверх. Коридоры кончаются стенкой, а лестницы, как и тоннели, выводят на свет, говорят. По крайней мере, Шал очень на это надеялся. Темница эта уже утомляла, хотелось обратно, в степь.

Чем выше поднимался по ступеням, тем больше они становились скользкими, и пару раз чуть не упал, когда колено предательски дрогнуло. После чего опирался на него уже с большей осторожностью, а на площадке перевел дух, чтоб дать передохнуть многострадальному суставу. Подклад кожаной куртки отличался от немецкого кителя, грозил потухнуть в неподходящий момент, осыпавшись пеплом быстро сгоревшего материала, и Шал намотал на кость дополнительную ленту ткани. Огонь притих, нехотя поглощая новое топливо, но постепенно разгорелся ярче.