Читать книгу - "Идеальный враг - Михаил Кликин"

В тюрьме было чисто, как в больнице. Стены и потолок сверкали белизной. Полы мылись два раза в день. На светильниках не было ни единой пылинки.

Только вот забранные решетками камеры совсем не походили на больничные палаты. И тюремщики не носили белых халатов.

Кормили здесь неплохо, три раза в день. С заключенными обращались вежливо, почти уважительно. Случались, конечно, разные неприятные инциденты: однажды кто-то поджег в камере туалетную бумагу, подпалил матрац; другой раз беспокойный узник принялся орать благим матом посреди ночи, требуя немедленно его выпустить. С такими арестантами не церемонились, охранники врывались в камеру целой толпой, и крики избиваемого служили предостережением для остальных.

Павел и Гнутый сидели в одной камере. Соседями справа были Рыжий и Маркс. В камере слева обитали Некко и Ксенакис. Они не могли видеть друг друга – камеры были разделены глухими стенами, но, просунув руку меж прутьев решетки, вывернув плечо, можно было дотянуться до соседей – помахать им, показать неприличный жест, передать записку, обменятся рукопожатием. Главное, чтобы в этот момент рядом не оказалось охранника. Иначе рука неминуемо опухнет.

Громко разговаривать так же было запрещено. Наказаний за нарушение правил существовало множество, и самым неприятным являлось помещение провинившегося в мокрый холодный карцер, где стоять можно было лишь согнувшись.

Двое суток находились здесь бойцы. И этого времени им хватило, чтобы освоится, выучить новые правила поведения, принять их.

Десантники всегда легко ко всему приспосабливались.

– Рыжий передал, – сказал Гнутый, – что Шайтан сидит в третьей камере. С ним какой-то уголовник.

– Уж лучше бы Некко посадили с уголовником, – сказал Павел.

– Ничего, Шайтан с любым человеком может общий язык найти.

Они лежали на нарах, чуть более жестких, чем казарменные койки. Переговаривались негромко, делая большие паузы, порой круто меняя тему разговора.

– Как думаешь, сколько нам дадут?

– Не знаю, – Гнутый пожал плечами. – Надеюсь, не больше пяти лет.

– Пять лет! – Павел с тоской смотрел на старинную монетку, подаренную сестренкой. – Целых пять лет!

– Рыжий говорит, что нас вообще не отпустят.

– Ну почему они тянут? Долго нам еще здесь сидеть?

– Не все ли равно, где? Уж лучше здесь, что в штрафных частях.

– Я обещал вернуться! Я не могу так долго ждать!

Ударилась о прутья решетки канареечно-желтая резиновая дубинка. Краснолицый охранник заглянул в камеру, процедил сквозь зубы:

– Тихо.

– Все нормально, командир, – успокоил его Гнутый.

Охранник обшарил цепким взглядом тесное пространство камеры: два узких лежака, металлический унитаз в углу, умывальник, маленькая пластмассовая полка на дальней стене. Он выразительно глянул на Павла, пригрозил дубинкой. И ушел, цокая подошвами по железному полу.

А с другой стороны донесся новый звук – постукивание, позвякивание, громыхание. Это раздатчик еды катил по светлому чистому коридору свою замызганную тележку с тремя горячими бачками и горкой одноразовой посуды.

Пришло время ужина.

Значит, еще один день близился к концу.