Читать книгу - "Зима Гелликонии - Брайан У. Олдисс"

— Мы, Шокерандиты, относимся к этому как к суеверию.

— Тебе никогда не хотелось поговорить с умершим братом?

— Нет.

Помолчав, он сжал ее руку и спросил:

— Ты разговаривала с мужем?

Она молча кивнула, зная, что это причинит ему боль. Через мгновение она сказала:

— Тебе не кажется, что мир, в котором мы живем, похож на кошмарный сон?

— Нет, если мы будем жить в нем согласно нашей вере.

Торес прижалась к нему и сказала:

— Но ведь правда, что придет день, и мы состаримся, и наши тела начнут разлагаться, а разум утратит остроту? Ведь правда? Что может быть хуже?

Они снова занялись любовью, на этот раз больше от страха, чем от желания.

В этот день он снова объехал поместье верхом и, найдя везде покой и порядок, отправился навестить мать.

Покои матери находились в глубине поместья. Молодая девушка-служанка открыла дверь и проводила его в приемную. Там в привычной позе стояла мать, крепко стиснув руки перед собой, чуть склонив голову набок и легко улыбаясь.

Он поцеловал ее. И тотчас им овладело знакомое чувство, и его окружила знакомая атмосфера. Что-то в позе и жестах матери говорило ему о печали, даже — он часто думал об этом — о болезни: и болезнь, и печаль были равно знакомы ему, словно Лорна Шокерандит настолько погрузилась в них, это стало ее отличительными чертами, заменив все другое.

Когда она ласково заговорила с сыном, ни словом не упрекая его за то, что он не нашел времени зайти к ней раньше, в его сердце проросло сострадание. Он заметил, что годы явственнее прежнего запечатлелись в ее чертах с тех пор, как они в последний раз виделись.

Ее щеки и виски запали еще больше, кожа приобрела сходство с пергаментом. Он спросил, что она сотворила с собой.

Мать протянула руку и прикоснулась к нему, чуть нажав, словно не знала, что сделать, прогнать сына прочь или приблизить к себе.

— Нам не стоит тут говорить. Твоя тетя тоже хочет тебя видеть.

С этими словами Лорна Шокерандит повернулась и повела его в небольшую отделанную деревянными панелями комнату, где провела большую часть жизни. Лутерин помнил эту комнату с детства. Стены без окон были увешаны картинами, изображающими залитые солнцем одинаково мрачные каспиарновые леса. Тут и там, затерявшиеся среди изображений листвы, из овальных рамок выглядывали женские лица. Тетя Яринга, пухлая и эмоциональная Яринга, сидела в углу и вышивала, изогнутые рукоятки кресла словно повторяли контуры ее тела.

Яринга вскочила и издала похожий на всхлип звук, означающий приветствие.

— Наконец-то ты дома, бедный, бедный скиталец! Как тебе удалось через все это пройти...

Лорна Шокерандит неловко опустилась в бархатное кресло. Когда Лутерин присел с ней рядом, она взяла его за руку. Яринга вернулась в свое кресло в углу обшитой деревом комнаты.

— Для нас большое счастье, что ты вернулся, Лутерин. Мы не знали, что и думать, чего бояться, в особенности после того, как услышали, что произошло с армией Аспераманки.

— Моя жизнь была спасена только благодаря счастливому стечению обстоятельств. Все наши земляки-фермеры и дети благородных владетелей пали на границе с Сиборналом. Пали жертвой настоящего предательства, которому нет оправдания.

Мать взглянула на свои худые колени и выдержала долгую паузу. Наконец она сказала, не поднимая глаз:

— Всех нас потряс твой новый облик, Лутерин. Ты стал таким...

Она помедлила на последнем слове, зная, что сестра слышит ее.

— Я пережил жирную смерть и теперь готов к приходу Зимы, мама. Мне нравится мое новое тело, оно кажется мне идеальным.

— Ты так потешно выглядишь, — сказала Яринга, но на ее слова не обратили внимания.

Он немного рассказал дамам о своих приключениях и под конец добавил:

— Своей жизнью я во многом обязан женщине по имени Торес Лахл, вдове борлдоранца, которого я убил в бою. Она преданно ухаживала за мной, пока я лежал в жирной смерти.

— Преданность — необходимое качество раба, — ответила Лорна Шокерандит. — Ты еще не заходил повидаться к Эсикананзи? Инсил обрадуется, узнав, что ты наконец вернулся, ты сам знаешь.

— Я еще не говорил с ней. Пока нет.

— Завтра вечером я прикажу устроить пир и приглашу Инсил с семьей. Нам следует отпраздновать твое возвращение.

Она хлопнула в ладоши, почти беззвучно.

— Я спою для тебя, Лутерин, — проговорила Яринга.

Это было лучшее, что она умела.

Выражение лица Лорны изменилось. Она выпрямилась в кресле.

— Эванпорил сказал мне, что ты воспрепятствовал новому указу, велящему уничтожать всех фагоров.

— Мама, мы можем извести фагоров постепенно. Но уничтожить их сразу означает остановить все работы в поместье. У нас не найдется шести сотен рабов-людей, чтобы заменить этих двурогих, — не говоря уж о том, сколько стоят нынче люди-рабы.

— Но мы должны выполнять повеления государства.

— Я думаю, мы должны дождаться возвращения отца.

— Хорошо. Но в остальном ты готов согласиться с законом? Все смотрят на нас, Шокерандитов, и важно, какой мы подаем пример.

— Конечно.

— Тогда должна сказать тебе, что сегодня утром в твоих покоях арестована рабыня-иноземка. Мы посадили ее за решетку, и она предстанет перед местным советом, когда он соберется в следующий раз.

Лутерин Шокерандит вскочил.

— Почему ты сделала это? Кто посмел войти в мою комнату?

Гордо вскинув голову, мать ответила:

— Рабыня, которой ты приказал прислуживать этой иноземке, донесла мне, что та практикует паук. Паук запрещен законом. В настоящее время расплата за противление закону наступает очень быстро, стоит только вспомнить пример такого значительного лица, как верховный священник Чубсалид. И никаких исключений быть не может, даже для иноземок-рабынь.

— В этом случае может быть сделано исключение, — сказал Шокерандит, страшно бледнея. — Прошу прощения.

Он поклонился матери и тете и вышел из покоев.

Охваченный яростью, он пронесся через поместье в контору, где сорвал свой гнев на служащих.

Вызывая капитана поместной стражи, Шокерандит говорил себе: «Прекрасно, тогда я женюсь на Торес Лахл. Я должен защитить ее от несправедливости. Она будет в безопасности, став женой наследника Хранителя Колеса, который сам в будущем станет Хранителем... и, может быть, страх, который она пережила за решеткой, заставит ее отказаться от привычки разговаривать с призраком мужа так часто».

Торес Лахл без возражений освободили из темницы и возвратили в комнату Шокерандита. Они обнялись.