Читать книгу - "Наследник - Алексей Кулаков"

– Ничего, батюшко-царевич.

– Ты хочешь, чтобы я повелел тебе обнажиться? Что у тебя там?..

Покраснев малиновым цветом, несчастная служанка что-то неразборчиво пролепетала, затем зажмурилась и едва слышно призналась:

– Синец.

– Откуда?

– Упала неловко, батюшка-царевич.

– Экая ты слабая да неуклюжая. Да еще и лгунья. Как тебя только терпят в этом доме!..

Чуть наклонив голову, десятилетний мальчик ласково погладил сначала предплечья окаменевшей от неожиданности челядинки, потом бока, перешел на ягодицы, а напоследок возложил руки и на ее уже вполне заметную грудь.

– Теперь не болит?

– Н-не болит…

– Вот и славно. Странные какие у тебя отметины. Не от удара. Не от укуса.

Перехватив взгляд, полный страха и какой-то беспомощной обреченности, направленный куда-то ему за спину, царевич Димитрий слегка довернул голову, заметив уже успокоившуюся княжну. Развернулся полностью и задумчиво протянул, упершись потемневшими глазами в перспективного воеводу царства Московского:

– Красивые у тебя челядинки, Дмитрий Иванович. Неуклюжие, правда, но красивые.

Намек вышел столь неожиданным и отчетливым, что Хворостинин едва не поперхнулся. Скажи это кто из набольших людей царства или, паче того, сам великий государь – он бы без малейших сомнений расстался с глянувшейся им девицей, пригретой у него в доме лишь из христианского милосердия. Но услышать такое от отрока десяти лет?! Впрочем, это все же не помешало ему вымолвить все положенные в таких случаях слова, даря челядинку дочери юному наследнику.

– Благодарствую, князь.

Вновь повернувшись к челядинке, мальчик чуть приподнял подрагивающий подбородок служанки – так, чтобы она смотрела прямо на него.

– Хочешь служить МНЕ, Домна Дивеева?

Шалая от столь резких перемен в своей судьбе девица вновь что-то неразборчиво пискнула.

– Громче.

– Да, царевич-батюшка!!!

– Чу́дно.

Еще недавно синие зрачки полностью сменили цвет на черный.

– Ты вся моя, помни это. А теперь – ответствуй своему господину, что за отметины у тебя на руках, на теле, бедрах и груди?

– От щипков, царевич-батюшка.

Вновь проследив взгляд, отрок улыбнулся. Очень неприятно.

– Собирай свои вещи и жди на подворье. Ступай!

Взамен выметнувшейся из горницы челядинки в нее проскользнули два чернокафтанника, устроившись по обе стороны от двери с таким видом, будто они всегда здесь и стояли.

– Княжна Евдокия. За какие вины ты наказывала свою БЫВШУЮ челядинку?..

Видя, как та нерешительно открывает рот, Дмитрий мягко ее приободрил:

– Солжешь – падучая разом вернется.

Одиннадцатилетняя княжна с удивительной мудростью решила промолчать. А потом, по зрелом размышлении, и вовсе качественно сымитировала обморок. Хмыкнув, царевич повернул голову к хозяйке дома:

– Ты знала?

Понурившись, Евдокия Никитична едва заметно кивнула.

– Зависть к чужой красоте, истязания и издевательства над беззащитными угодны лишь падшему и его потворникам. Мое кольцо.

Вздрогнув, как от удара, княгиня послушно избавила дочь от янтарного украшения, подрагивающими руками возложив его затем на узкую детскую ладонь.

– Мир дому сему.

Растерянный и мало что понимающий хозяин догнал своего гостя уже ближе к выходу из дома, после чего невольно замешкался. Первенец великого государя возрастом мал, но речами и поступками вельми разумен, к тому же явно сердит на его жену и дочь… Поняв затруднения Хворостинина, царственный отрок немного замедлил шаг и со странной усмешкой заговорил:

– Жила-была девочка. Когда Господь прибрал ее родных, горе чистой души было столь велико, что в утешение Он ниспослал ей дар целить. Слабый. Но вместе с тем все же вполне достаточный, чтобы приютившая ее семья навсегда позабыла о любых хворобах. Если бы только проявила к ней чуть больше любви и внимания…

Повертев между пальцами невзрачное колечко, Дмитрий протянул его своему взрослому тезке:

– Передай тому, кто нуждается в нем более всех.

– Благодарствую за доверие и ласку, государь-наследник!

– Пустое. Доброго тебе дня, князь.

Отбив три десятка поклонов вслед старшему из царевичей и проводив долгим взглядом тонкую фигурку девочки-подростка, поспешающую вслед за вороным аргамаком, Дмитрий Иванович Хворостинин огляделся вокруг, с трудом удерживая спокойствие.

– Ну, бабы!!!

Впрочем, шагая по словно бы вымершему дому, он с каждым мигом успокаивался все больше – какой смысл жалеть о потерях? Лучше позаботиться о том, чтобы их больше никогда не было. Поэтому по возвращении в «гостевую» горницу, где в три ручья самозабвенно рыдали жена и дочь, а вокруг них растерянно суетилась вторая челядинка княжны Мавра, он уже обрел привычный покой и даже успел найти способ, как исправить упущения в воспитании своей старшенькой.

– Батюшка…

– Цыц! Доньку в монастырь, до самого замужества.

В этот раз обморок одиннадцатилетней Авдотьи вышел без малейшего притворства. Три, а то и все четыре года под строгим надзором монашек и на скудном питании!..

– А ты, душа моя…

Евдокия Никитична заранее сжалась, не ожидая для себя ничего хорошего.

– …Попроведай-ка отцовское имение – то, что в Ухре. На год!!!

В день пятнадцатый августа года семь тысяч семидесятого от Сотворения мира в большой и дружной семье Колычевых нежданно-негаданно образовалась радость: самого младшего из трех братьев, именем Егорий, повелением великого государя Иоанна Васильевича (дай-то Бог ему многие лета!) подняли из простых служилых воев Постельного приказа аж в стряпчие[150]самого государя-наследника. В тот же день выдали ему новый черный кафтан с серебряным шитьем, богатую шапку… Остальное покамест было старым, но это ненадолго – позвякивала, ой как ласково позвякивала серебряными копийками потертая и уже не раз латанная калиточка на поясе у Егорки. Да нет, какой же он теперь Егорка? Тут бери выше – сам Егор сын Никандров! А ежели Господь будет милостив, со временем, может, даже и выслужит себе целого Егория Никандровича[151]– Адашевы тоже незнатного рода, а в окольничие пробились. И чем Колычевы хуже них?

– О-оо!.. Да ты, братка, в своих обновках ну прямо вылитый боярин!