Читать книгу - "Всегда война Часть 9 - Станислав Сергеевич Сергеев"

одним из условий продолжения сотрудничества и поставок оружия и боеприпасов было увольнение Штюрмера. Даже Керенский в свое время побоялся выпускать этого сановника из тюрьмы после Февральской революции, боясь его знаний и авторитета, ну и конечно опять по требованию союзников.

Все это Штюрмер узнал в нашем мире и пообщавшись с Марией Федоровной по видеосвязи проникся моментом и после согласования кое-каких нюансов был согласен поучаствовать в нашем небольшом спектакле.

На третий день армейской операции в Польше совместной группировки войск НЭК и частей 1-й и 2-й армий, военные атташе и послы Франции Морис Палеолог и Англии Джордж Бьюкенен, в сопровождении министра иностранных дел Сазонова и Великого Князя Николая Николаевича, занимающего должность Верховного Главнокомандующего, и еще нескольких генералов и сановников, членов Государственного Совета, с жесткой предъявой настоятельно и безотлагательно напрашиваются на прием к русскому императору Николаю II. Это очень мощный сигнал, значит уже все обговорили, осудили и выработали список требований и текст ультиматума. Естественно все это уже было известно, техническая служба наблюдения у нас все больше набирала мощность, а такие сборища, особенно с участием французского и британского послов слушались и писались в первую очередь.

По моей просьбе эта встреча была перенесена на день, как раз на сегодня, чтоб я мог быть и рядом, и вмешаться в случае развития ситуации в ненужном направлении. Ну а реально для Николая II это был первый настоящий бой за его будущее, будущее Империи и жизни его супруги и дочерей, и он это понимал. Единственная проблема, никому из женсовета при этой встрече присутствовать нельзя было, мне и кому-нибудь из новороссов — тем более.

Ну мы, конечно отслеживали состояние Бьюкенена и вчера вечером он все же показался врачу, после чего имел бледный вид, симптоматика уж слишком была явной, но, естественно, никому ничего не сказал, а явился, скотина такая, на прием к русскому императору.

Естественно, Николая об этом известили заранее, и он как человек очень чистоплотный смотрел на вошедших демонстративно спокойно, хотя в душе его бушевала ненависть и что еще важнее, брезгливость к этим человечишкам.

Помимо психологической накачки женсоветом, Император и сам был далеко не безвольным дураком. Когда раскрылась истинная сущность пришельцев он сначала взбесился, но чуть позже остыл и начал собирать всю имеющуюся информацию о новороссах, в поисках не состыковок и фактов злонамеренного введения в заблуждение. Но чем он больше общался с той же Артемьевой, которая организовывала охрану сначала его матери, а чуть позже к ней под крылышко подсадили и Императрицу, и дочерей Николая, уж слишком все было сделано на высшем уровне.

Император и сам частенько бывал в Аничковом дворце и разговаривал с простыми бойцами, которые охотно шли на контакт, изучал исторические документы, что по первому пожеланию предоставляли потомки, читал мемуары. Даже пересмотрел фотокопии своего дневника из будущего и сравнил с тем, что есть у него. Здравый смысл кричал что где-то есть подвох, а факты говорили о противоположном. Нигде еще пришельцы не обманули. Да, было много неточностей, с датами, с людьми, с мелкими фактами, но это всего лишь исторические ошибки, которые накапливаются по прошествии времени.

И в один прекрасный момент, Николай окончательно поверил и после просмотра художественного фильма о своей казни просто взбесился, кричал, рыдал, бил посуду, и только выпустив пар смог мыслить более рационально. Он тогда подошел к матери, но без Алекс, и долго разговаривал. Это был тяжелый вечер и еще более тяжелая ночь. Он узнал про проклятие Алекс, что у него не будет от нее здоровых детей мужского пола. Это было тяжело, очень тяжело. И ему нужно было сделать выбор. Вариантов не было, как сказала Мама, сохранив империю он сохранит и свою жизнь, и жизнь своих детей. Сейчас в нем бушевала холодная ярость и Император готов был драться за будущее…

Они расположились в большом кабинете, друг напротив друга, в глубоких дорогих кожаных креслах и начался неприятный разговор. Все было тщательно рассчитано и подготовлено с использованием рекомендаций профессиональных психологов. В центре просторной комнаты стоял небольшой стол и за ним сел Николай II. Гостевые места были выставлены в два ряда как бы полукругом, так чтоб стол императора находился бы в фокусе. Когда гости зашли и расселись по местам, только единицы с задних рядов смекнули что количество кресел четко соответствует количеству пришедших, а это мягко намекало о том, что их тут ждали и прекрасно были осведомлены кто и зачем придет. Чуть позже, в комнату демонстративно занесли еще три кресла, в которых расположились известные журналисты, присутствие которых очень не понравилось многим. Очень было похоже на подготовку к мощному скандалу, которых за последнее время происходило что-то слишком много, причем все организовывалось очень ловки и последовательно.

Император сидел на стуле, поставив локти на стол и подперев ладонями подбородок, давая понять, что ему очень скучно и неприятно, но он готов терпеть происходящее. И что еще было отмечено — Николай II ни с кем не поздоровался и не подал руку, тем самым сразу обозначив свое негативное отношение к посетителям и это было не только нарушением норм приличия, а в некотором роде даже вполне прозрачным намеком на объявление войны.

За плечом императора замер офицер-секретарь, который помимо обычных функций исполнял задачи личного телохранителя, в демонстративно надетой поверх мундира защитной кирасе явно новоросского производства и с автоматическим пистолетом в набедренной кобуре, что говорило о том, что Николай II не воспринимает пришедших как добрых гостей.

Сначала слово взял Великий Князь Николай Николаевич и с сожалением в голосе жаловался и на поведение пришельцев и на то, что Николай им беспрекословно потакает, не согласовывая действия со Ставкой, тем самым полностью разрушая общие планы и штаба русских войск и союзников.

Потом слово взял Бьюкенен, за ним долго и витиевато изгалялся французский посол хамовитый Палеолог, потом слово взял министр иностранных дел Сазонов.

Они говорили долго, витиевато, красиво, стараясь избегать острых углов, быстро смекнув, что Николай II настроен очень отрицательно, но, через десять минут всем стало понятно, что император скучает и ему откровенно плевать на всю представительную делегацию.

И в довершении всего этого фарса император в лучших традициях французского посла очень естественно зевнул, прикрыв рот, чем вызвал паузу в монологе Сазонова.

— Извините господа, допоздна читал презанятную книгу, поэтому просто не выспался, продолжайте Сергей Дмитриевич…

Министр иностранных дел с удивлением смотрел на императора, уже догадавшись, что разыгрывается какой-то спектакль, но на таком уровне такие вот представления всегда