Читать книгу - "Комар - Виталий Руан"

Ошарашенный темник вместе с компанией смотрел как его мощнейшее оружие, перебив и покалечив чуть ли не половину его войска, превратилось в груду бесполезных обломков. А с другой стороны от низины, вдруг затрубили трубы и очень много конных, явно хорошо экипированных воинов, ощетинившись копьями вдруг начали набирать скорость в попытке смести со своего пути оторопевших воинов золотой орды.

— Я же им говорил, что послал третьего голубя… — улыбнулся мне Чуб. И прокричав, — По коням! — похлопал меня дружески по плечу и тут же спустился вниз.

Я смотрел как народ ликует и радуется подоспевшей подмоге, как княжич, обнял Милку, а та его, а затем отбросив своё небольшое копьё в сторону, она улыбаясь своей неповторимой улыбкой, направился ко мне…

— Вот зачем ты сынок всё разрушил… — услыхал я сзади еле слышимый при общем шуме, голос отца. — Я так долго с ними договаривался… Всё ждал когда княжич здесь объявится. Зачем Зевуна убил… Мы теперь снова под князьями проклятыми будем… А они с нас три шкуры сдерут и тебя в живых, точно не оставят… Ловите вашего десятника! — проорал уже было отъезжающим конным, отец.

Я же стоял и мило улыбался приближающейся ко мне невероятно счастливой девчонке. Мысленно представляя как Милка меня снова крепко обнимет. Но вместо тесных объятий, мир вокруг закружился, и я словно полено перелетев через забор, оказался в крепких лапах темника. Но не успел я понять что же произошло, как вместе с огромным кулаком командира десятитысячного войска, на меня обрушилась темнота…

Глава 31

Три месяца сижу в яме. Как я здесь оказался, — не помню совершенно. Недалеко от меня, ещё как минимум две сотни таких же несчастных как и я. Но я сижу намного дольше всех. Откуда я знаю? Сами надзиратели не понимают, почему я до сих пор не умер. Да я и сам не понимаю…

По ночам ко мне приходит одноглазая белка. И просит откусить ещё кусочек, её бесконечной любви. Приходится подчинится. Мать всё таки… Но я неделю уже ничего не ел. Просто ничего не осталось. Лишь пушистая, беличья шкурка. Тех кто сумеет выжить через две недели очищающего голодания, забирают в канчуки. Но говорят, лучше бы они здесь сдохли, меньше бы мучались, чем идти на корм одному нестареющему диктатору. Меня эта незавидная участь почему-то постоянно обходит. И не потому что обо мне все позабыли. Наоборот. Возле меня постоянно дежурит десяток воинов. Ещё сотня, охраняет это жуткое место. Это не считая металлической решётки над моей ямой. К чему такие предосторожности, мне совершенно непонятно. Ведь в этой яме, я-то и помещаюсь с трудом. Однако не забываю поджиматься на металлических прутьях и приседать… Но не последнюю неделю. Или две… Я точно не знаю. Мать перестала посещать меня и кормить. И даже исхудавший до состояния мумии Мерзы, и тот не заходит. Хоть бы рассказал напоследок, как это он выжил тогда в лесу…

Все обо мне снова позабыли… И я снова почти не чувствую своих ног. Все, кроме моих молчаливых охранников. Которые с нетерпением ожидают моей смерти, что бы отнести мой последний выдох, на стол великому императору… Я не шучу… У них и специальный мешок на этот случай припасён…

Я чувствую что скоро встречусь со своей мамой. Ведь она обо мне сколько заботилась. Даже после смерти. Пора бы и мне о ней позаботится…

Сегодня, я видимо в последний раз смотрю на невероятно красивую луну. Одновременно вспоминая прекрасную, и в то же время ужасную луну в царстве Тенгри. Я даже слышу предсмертный, приглушённый стон. За ним другой, третий… Но почему-то не вижу подымающихся к светлому диску молний. Лишь тихий скрип вырванной с корнем решётки и чьи-то сильные руки, подымают моё обессиленное тело из опостылой мне ямы.

— Ну здравствуй, внучок… — тихо шепчет мне старый, бородатый мужик с огромной птицей на плече, и одновременно вешает мне на шею переливающийся зелёным светом, родовой медальон.

— Привет… — собрав последние силы, отвечаю я ему. — Ты, Тенгри?

— Нет Комар, сын Мбека! — улыбается старик. — Я твой прадедушка, хан Талалай. Глава чёрных вестников смерти и старейшина древнейшего рода среди всех кочевых племён. Добро пожаловать в семью!