Читать книгу - "О бедном мажоре замолвите слово 2 - Виталий Сергеевич Останин"

А змей у нас что может означать? Правильно! Что тут у кого-то внук гостит. Как минимум. Версию решил отработать сразу.

— Ксюша, — обратился я к своему персональному ассистенту. — А ну-ка чекни по картам, есть ли здесь поблизости что-то типа оврага, балки или еще лучше — заброшки?

— Нашла, Михаил, — через несколько секунд отчиталась та. — В километре, на самой окраине поселка — замороженная стройка развлекательного комплекса. Подходит?

— А вот пойдем и проверим!

Спустя пятнадцать минут я с отеческой улыбкой наблюдал, как два пацана, переругиваясь между собой, отчаянно спорили, чья именно очередь съезжать с горки.

Горкой они называли довольно глубокую рампу, в будущем предназначенную для катания на роликовых коньках и скейтах. Как оказалось, для спортивного велосипеда заимствованного у Костюкова, данная трасса тоже хорошо подходила.

Дело раскрыто!

Костюков очень удивился, когда еще через полчаса я снова появился у его дома. С велосипедом, который мальчишки, после небольшого разговора со мной, даже помыли.

Десятилеток я даже не планировал привлекать к ответственности. Но страху нагнал. Жутко, когда незнакомый мужик, вдруг называет твое полное имя с фамилией, точно указывает место жительства и даже родителей по имени отчеству упоминает. После такого точно поверишь во всемогущество системы. И навсегда заречёшься с ней связываться.

— Не под такие задачи меня создавали, — грустно сообщила Ксения, когда я уже возвращался к машине. — Пробивать какую-то мелюзгу через социальные сети, искать украденные велосипеды…

— Воспринимай это, как финальный тест системы, — утешил ее я. — Должен же я знать, что ты можешь и умеешь.

— Ну если только так, — без всякого воодушевления откликнулась она. — Но лучше микроскопом гвозди не забивать.

Смотри какая цаца! Надо поговорить с Сашей, чтобы он подкрутил ей настройки. Пусть даже сделает ее копией Касуми по поведению — всё лучше, чем сейчас будет.

До машины я не дошел каких-то сто метров, когда заметил бодро семенящую в мою сторону старушку. Самого что ни на есть опасного для любого полицейского вида: сухонькая, бодрая, с очками на половину лица, и таким выражением на нем, что сразу становилось понятно — это главная следящая за порядком бабуля в поселке. Видать, прознала, что в их глушь мент заехал, и спешит на перехват.

«Не-не-не! — мысленно перекрестился я. — Здесь есть участковый, вот пускай он этой всей фигнёй и занимается».

Уйти не удалось. До «Даймлера» осталось метров пятьдесят, когда она меня окликнула.

— Да обожди же ты, служивый! — донесся до меня ее совсем не старческий голос. — Мне же не шестьдесят, чтобы за тобой бегать!

«То есть в шестьдесят она бы меня просто молча догнала? — мелькнула мысль. — Страшная женщина!»

Но бегать, когда к тебе обращается дама преклонных лет — это для пацанов. Мужчина встречает опасность лицом к лицу. И я повернулся к ней с профессиональной улыбкой на лице.

— Добрый день. Чем могу помочь?

— Уф-ф-ф, — проигнорировав мой вопрос, сухонькая старушка с волосами забранными в классическую гульку, кашлянула в кулак, словно курильщик с десятилетним стажем. — Ну и горазд ты бегать. Еле угналась!

— Не заметил вас сразу. Так в чем дело?

Мой суровый вид, занятость, которую я изображал на лице, и вся поза, указывающая на то, что я очень спешу, на бабулю не произвели никакого впечатления.

— Кража, младший лейтенант, — ох ты, она уже и звание мое успела выяснить. Без всяких нейросетей.

— Что украли? — давя вздох произнес я.

— На месте надо смотреть, — сурово произнесла она. — А то начну рассказывать, ты пальцем у виска покрутишь, и скажешь, что баба Нюра из ума выжила. Как участковый наш, Илья Фомич.

«То есть, участковый тут уже был? — с грустью отметил я этот факт. — Значит так просто так я с этой темы не спрыгну».

— Ну пойдемте, — покорился я обстоятельствам.

— А я тебя чаем напою. С малиновым вареньем, — решила подсластить ситуацию бабуля.

Запишу это на счет к Ворониной. А потом все верну!

Участок бабы Нюры ничем не отличался от десятков таких же, виденных мной. Порядком, разве что. Всё было подметено, сложено и убрано на свои места. Небольшой домик, пара сараек, обветшавший, много раз чиненный забор. И огородик за домом.

На то, чтобы поставить чайник, вытащить на стол розетку с овсяным печеньем и притащить чашки, у хозяйки ушла минута. Не бабуля, а электровеник на максималках.

— Ты пей, — с теплотой в голосе произнесла бабуля, придвинув ко мне плошку с малиновым вареньем. — В городе такого варенья днём с огнём не сыщешь. Сама закатывала в прошлом году. Как раз малина уродилась, девать было некуда. Я уже и соседке дала на три-четыре баночки. Ну а что? К ней внуки приезжают, а сама она малину не сажала.

Я вдруг отчётливо понял, что если сейчас не вклинюсь в этот поток мыслей, то сидеть мне здесь да чаи гонять до самого вечера. И не факт, что я прослушаю всё.

— Баб Нюр, — вернув чашку на стол, вежливо перебил её я. — Я очень извиняюсь, но можно, пожалуйста, ближе к делу? У меня ещё преступлений нераскрытых целая куча.

— Всё-всё, — понятливо закивала старушка. — Я поняла. В общем, тут такое дело. У меня… как бы это правильно сказать, — замялась бабуля. — У меня картошку воруют. Копають гады по ночам.

— Соседи? — понятливо вздохнул я, зачёрпывая чайной ложкой изумительно пахнущее малиновое варенье. — Кого-то подозреваете?

— Какие там соседи! — баба Нюра замахала руками чуть не перевернув свою пустую чашку. — Хуже! Инопланетяне!

Я закашлялся, поперхнувшись вареньем, чуть не уподобившись «мемному» мальчику по кличке «Дробовик», которого так прозвали потому, что он кашлял во время еды.

— Кто, простите? — просипел я.

— Кто-кто, — проворчала бабка. — Инопланетяне проклятущие! Больше некому!

Это называется: «Что такое не везет, и как с этим бороться?». Со свойственным мне везением я налетел на сумасшедшую бабку, верящую в инопланетян. Сейчас все узнаю про летающие блюдца, тарелки и прочую посуду. Эх, жаль ее даже! Варенье шикарное делает!

— Ты глазки-то не закатывай, младлей! — вновь подпустила суровости в голос баба Нюра. — Вот пойдем и сам все увидишь!

Настроенный весьма скептически, я позволил деятельной старушке уволочь себя на огород, где