Читать книгу - "Старшая ветвь - Алекс Рудин"

могу чувствовать ваши эмоции? — спросил я. — И сейчас я чувствую, что вы в затруднении. Вы явно многого не знаете об этом деле, а значит, не можете понять, во что именно вы ввязались. Я же непременно в этом разберусь.

Вместо ответа Стригалов поднялся и, заложив руки за спину, прошел к окну. Возле окна он остановился и стал смотреть на набережную Невы.

— Я слышал о ваших способностях, — негромко сказал он. — Но, признаться, знаю о них только из вечерних газет. Насколько они преувеличивают?

— Я не читаю вечерние газеты, — улыбнулся я. — Но могу вас заверить, что в тайнах разбираюсь очень неплохо. Если вы сомневаетесь в моих способностях, я советую вам обратиться к Никите Михайловичу Зотову, начальнику имперской тайной службы. Мы с ним очень хорошо знакомы. Он подтвердит вам, что я способен разобраться с этим делом.

Стригалов повернулся ко мне и недоуменно нахмурился.

— А при чем здесь тайная служба? — спросил он.

— Подумайте сами, — предложил я. — Корабельный лес — это дело государственной важности. И вдруг, совершенно неожиданно, он уходит в случайные руки. Я уверен, что тайная служба заинтересуется этим делом. Ваша репутация и ваша карьера будут зависеть от того, поможете вы расследованию или попытаетесь ему помешать.

— Не думаю, что это дело заслуживает внимания Тайной службы, — помолчав, сказал Стригалов.

— Вполне возможно, — вежливо согласился я, — мне было бы проще в это поверить, если бы вы рассказали мне все обстоятельства дела.

— Я вас недооценил, Александр Васильевич, — поморщился юрист. — Кажется, вы загнали меня в угол.

— Это значит, что вы согласны поговорить со мной откровенно? — вместо ответа уточнил я.

— Мне нужны гарантии, — сказал Стригалов.

— Я могу гарантировать вам, что постараюсь сохранить вашу репутацию, при условии, что вы не замешаны ни в чем противозаконном, — сказал я, — а также при условии вашего полного сотрудничества. Если понадобится привлечь к расследованию тайную службу, я непременно это сделаю. Но у вас есть шанс, что ваше имя не пострадает. Итак, что вы решили?

Стригалов хотел ответить, но в этот момент вошла секретарша. Ослепив нас улыбкой, она поставила на стол поднос с чашками.

— Благодарю вас, — вежливо кивнул Стригалов. — Вы можете идти.

Когда секретарша удалилась, он посмотрел на меня и сказал:

— Хорошо, Александр Васильевич, я расскажу вам все, что знаю.

— И ответите на мои вопросы, — добавил я.

— Если смогу, — кивнул Стригалов.

— Скажите, Юрий Андреевич, когда граф Сосновский составил завещание?

— За несколько дней до своей болезни, — ответил юрист. — Он вызвал меня к себе. Я потом много думал об этом. Мне показалось, что граф что-то предчувствует. В своем кабинете Дмитрий Валентинович продиктовал мне текст завещания.

— И вы не были удивлены? — спросил я.

Стригалов криво усмехнулся:

— Удивлен? Я был поражен, изумлен. Это куда более точное выражение.

— Вы спросили графа, почему он принял такое странное решение?

— Конечно! Спросил, и не раз.

— И что же вам ответил Сосновский?

— Ничего. Граф сказал, что вправе полностью распоряжаться своим имуществом. Это его решение, и обсуждению оно не подлежит. После этого мне оставалось только составить документ и дать его графу на подпись. Граф подписал завещание, сам убрал его в конверт, сам запечатал личной печатью и передал конверт мне. Кроме того, он взял с меня обещание, что я никому не скажу ничего о завещании до момента его смерти.

— Даже Николаю Сосновскому? — уточнил я.

— Особенно ему, — кивнул Стригалов.

Все это время я внимательно следил за эмоциями Стригалова. Он не обманывал меня напрямую. Возможно, о чем-то умалчивал. Но у юристов есть такая привычка.

— А откуда взялся купец Порфирьев? — спросил я. — Вы с ним знакомы?

— Порфирьева нашел сам граф Сосновский, — быстро ответил Стригалов. — Я увидел его только на оглашении завещания.

— Вы меня обманываете, Юрий Андреевич, — с улыбкой заметил я. — Помните? Я чувствую ваши эмоции.

— Так это правда? — прищурился Стригалов. — Вы чувствуете, когда вас обманывают?

— Да, — кивнул я. — Расскажите мне правду, иначе наш договор потеряет силу.

— Прошу меня извинить, Александр Васильевич, — поморщился Стригалов. — Я должен был проверить.

— Понимаю, — кивнул я. — Так что же с Порфирьевым?

— Порфирьева и в самом деле нашел граф Сосновский. Не спрашивайте меня, где они познакомились, я этого не знаю. Но за неделю до того, как составить завещание, Дмитрий Валентинович обратился ко мне и просил засвидетельствовать договор между ним и купцом Порфирьевым. В этом договоре граф Сосновский обещал упомянуть купца Порфирьева в своем завещании, если купец заплатит определенную сумму денег.

— Вот оно что, — понял я. — И какова же была сумма?

— Пятьдесят тысяч золотых червонцев.

— Немало! — изумленно воскликнул я. — И что же, купец Порфирьев уплатил эти деньги?

— Этого я не знаю, — покачал головой Стригалов. — Я только составил договор. Граф Сосновский и Порфирьев его подписали.

— Граф выполнил свои условия в завещании, — задумчиво сказал я. — Значит, и Порфирьев должен был выполнить свое. Он заплатил графу Сосновскому деньги. Интересно, где они сейчас?

— Этого я не знаю, — повторил Стригалов. — Я видел Порфирьева только два раза. В кабинете графа и вчера. В этом кабинете.

Я чувствовал, что Стригалов не врет.

— Что ж, благодарю вас за откровенность, — сказал я. — Мне еще потребуется ваша помощь. Я прошу вас послать зов купцу Порфирьеву и договориться о том, чтобы он встретился со мной.

— Но Порфирьев не мой клиент, — возразил Стригалов. — Я не могу требовать, чтобы он говорил с вами.

— Вам и не нужно требовать, — улыбнулся я. — Просто пошлите ему зов и предложите встречу.

— Хорошо, — сдался юрист.

Он прикрыл глаза. Я терпеливо ждал, небольшими глотками пробуя чай. Напиток и вправду был изумительный, с легким травяным привкусом и достаточно крепкий. В него даже не требовалось добавлять сахар.

Юрист Стригалов открыл глаза и посмотрел на меня.

— Простите, Александр Васильевич, — сказал он. — Но господин Порфирьев не желает с вами разговаривать. И встречаться он тоже не хочет. Господин