Читать книгу - "Диагноз Дракона (СИ) - Роман Русецкий"

же сущности часто выдавали себя за языческих богов, но она не подтверждена. Такую магию церковь запрещала вполне разумно. Но под её горячую руку попало и вообще всё чудесное. Досадная ошибка, приведшая к ещё более досадным последствиям — расколу миров. Один мир стал воплощением идей, чувств, разума и воли, а материя в нём стала полностью зависима от этих сил. Людям, оказавшимся в этом мире, который назвали миром Чудес, пришлось развить свой разум так, чтобы научиться выживать в этих условиях, и овладеть естественной для мира магией. А вот другой мир наоборот потерял идейную составляющую, и превратился в бессмысленную массу материи, которая живет по навязанным этой материей примитивным законам. Чего стоит одна только термодинамика? Волшебные существа лишились своих сил и были вынуждены ассимилироваться людьми или погибнуть. А люди стали учиться управлять материей, также развивая свой разум как средство… Но мы отвлеклись.

Лера действительно отвлеклась. Разговор о религиях и волшебстве как-то успокаивал, хоть сама девушка в Бога не верила.

— Да. Теперь… "Болезнь".

Александр снова принялся рисовать, и на бумаге из штрихов проступила фигура очень худощавой девушки с огромными глазами и длинными ушами, кожа которой полопалась во многих местах, и из-под неё торчали извивающиеся черви.

— Самая страшная болезнь, иглоносый мышечный червь. Заменяет все органы жертвы, раздувает её и делает бессмертной. Несчастные остаются живы и разумны, но не способны двигаться, и постоянно чувствуют страшную боль. Черви — хемосинтетики, и питают жертв от земли, а ещё они очень плодовиты и заразны. Заразиться можно касанием, ещё когда больной нормально двигается, и только чувствует тупую боль в мышцах. Неизлечима немагическими способами, а для заклинания нужен изумруд как минимум с тысячью граней. Опять же, сделать такой без магии, да и с магией очень трудно, поэтому если деревню накроет эпидемия этой гадости, приходится выбирать единицы тех, кто будет спасён, а остальных сжигать заживо, чтоб зараза не распространилась.

— Вы сказали, они распухают, а эта девушка такая худенькая…

— Она фея. Эльфы и феи ещё тоньше. Это не те люди остроухие из компьютерных игр. Я видел эту болезнь только один раз, и больной была именно эта фея. Я добыл изумруд, но к тому времени несчастную уже сожгли.

— Трагично…

— Да, правда, трагично. Продолжим?

— Да. Дальше… "Обман".

Лицо Александра исказилось гневом. Карандаш снова замелькал в его руках, и на бумаге проявился портрет мужчины средних лет, коротко стриженного и с лютней в руках.

— Он оболгал невинных, — процедил Александр сквозь зубы, — Так искусно подделал доказательства, что я ему поверил… И сжёг десять человек. Десять невинных! Сжёг и сожрал их тела, ибо таково было наказание за то преступление. А потом я узнал, что сожрал десять невинных! Я нашёл его. Кинул на него заклятия стойкого разума и бесконечной крови и жрал его несколько недель! Я морил себя голодом, но жрал только его. Я откусывал по кусочку…

— Хватит, — взвизгнула Лера. Нет, вчерашний взгляд не был страшным. Страшным был этот взгляд. Неестественно скривлённые брови, косой прищур, а ещё страшный звериный оскал и дрожь по всему телу. Леру радовало только одно: направлен этот гнев был не на неё, а на кусок бумаги на столе.

— Пожалуйста, хватит, — взмолилась она, — Пожалуйста, больше не комментируйте. Просто рисуйте.

Александр будто вспомнил, где находится, мгновенно остыл, и виновато поднял руки в примирительном жесте.

— Простите, я впредь буду…

— Просто рисуйте, — прервала его Лера.

Последующие ассоциации не вызвали у Александра таких эмоций. Картинки изображали то диковинных зверей, то величественные здания, и только один раз — знакомый девушке автомобиль. Затем были несколько тестов на ассоциации, логику и интеллект. Потом по рисункам проверили память. Александр ответил идеально. Лера дала ему тесты для самостоятельного выполнения и уже собиралась отослать его и уйти отсюда подальше, как он вдруг произнёс:

— На самом деле я рад, что профессор доверил работу вам. Хоть для исхода событий и не важно, кто бы тестировал меня, и сколько бы их было, я предпочёл бы общаться с такими, как вы.

— Как я?

— Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо те и насытятся… Екатерина не из таких. Свою жажду она утоляет мнением, основанным на высокомерии и вере в неподтверждённое и бессмысленное знание. Очень редко такое знание является правдой.

— Откуда вы знаете про этот разговор?

— Я слышал его. Как и слышал обращение к Екатерине одногруппника и её ему ответ. Вы ведь заметили, что я не мог прочитать её имя на тетрадке.

— Моё вы тоже не могли прочитать. Это невозможно.

— Миры сближаются, и некоторые мои силы уже при мне. Жаль, что они бесполезны в моей ситуации… впрочем, не важно, чем я занимаюсь сейчас и где нахожусь. Время придёт… Простите. Это раздражает вас. Досадно.

— Да нет, — попыталась солгать Лера.

— Сердцебиение. Ничего сейчас не мешает мне его слышать. Даже без сил монстра-покровителя, которые уже частично со мной, меня так просто не обмануть. Но я отвлёкся. Кое-что может вам пригодиться.

С этими словами он оторвал клочок бумаги и нацарапал на нём карандашом две строчки.

— Что это?

— Адреса Людмилы Астаповой и Бердияра Кима. Мы обменялись ими, когда нам нужно было поднять веру в себя. Сделали это, чтоб найти друг друга, когда исполнили пророчество. Зайдите к ним. Поговорите. Они подтвердят мои слова. Ваш мир мне не спасти, не спасти и родную Беларусь. Даже Минск может пострадать, в том числе и от меня самого, но вы, Валерия, можете подготовиться и сделать хоть что-то для себя, чтоб остаться в безопасности.

— Почему вы