Читать книгу - "След молнии - Ребекка Роанхорс"

Сама дверь – в традиционном стиле. Такую ожидаешь увидеть где-нибудь за городом, но только не в таком оживленном месте, как рынок Тсэ-Бонито. Ни замков, ни засовов, ничего даже отдаленно напоминающего растяжку или сигнализацию. Единственный вход прикрывает пыльное черно-серое одеяло – из тех, что можно купить по дешевке на правительственном торговом пункте. Но я знаю, что вид его обманчив, и стараюсь не прикасаться к поверхности, когда кричу через порог:

– Тах!

Я беру мешок поудобнее, закидываю дробовик за плечо и собираюсь крикнуть еще раз, но тут появляется узловатая коричневая рука и откидывает одеяло в сторону. Толстая ткань метет иссохшую землю, заставляя красную пыль взмывать вверх фонтанчиками.

– Входи, Мэгги, – раздается скрипучий старческий голос, под стать коричневой руке. – Входи, дочь моя.

– Ахехээ^[19], дедушка. Спасибо.

Дедушка Тах выглядит как всегда: безупречные джинсы ярко-синего цвета кажутся немного великоватыми на его костлявой фигуре. То же самое касается кроссовок, которые хоть и вышли из моды лет двадцать назад – еще до Большой Воды, но при этом выглядят так, будто их только что достали из коробки. Узкие плечи закрывает черно-красная клетчатая ковбойская рубашка с сияющими белыми пуговицами. На голове щегольски остриженная шапочка серебристых волос, на изможденном лице – лучистые морщинки. Больше всего мне нравятся его глаза. Они всегда живые и полные озорства – словно в голове его постоянно вертится что-то очень веселое.

Люблю я Таха, правда. Он ближе для меня, чем любой из моих живых родственников. И хотя он не один из них – мы даже не из одного клана, – но он называет меня дочерью. Наверное, это что-то да значит.

Я ныряю под одеяло и расплываюсь в улыбке. Ничего не могу с собой поделать. Мой трейлер – мое убежище. Он служит своей цели не хуже другого помещения, но хоган Таха – это настоящий дом, то есть такой, о каких рассказывают детям в сказках на ночь. Это традиционный хоган — одна большая комната внутри восьмигранного строения. Стены сложены из длинных полубревен, крепко связанных между собой и обмазанных бетоном. В дровяной печи, установленной посреди комнаты, уже горит огонь. Запах пиньона^[20] настолько приятно-острый, что я словно ощущаю его на кончике языка. Теплые тканые ковры красных, оранжевых и коричневых расцветок свисают со стен между старыми рамками от картин, заполненными потрепанными фотографиями улыбающихся членов семьи, которых я не знаю, но которым завидую. На южной стороне хогана стоит дешевый диван, а на западной – прямо напротив выходящей на восток двери – импровизированная кухня с раковиной, несколькими шкафчиками и старым облупленным столом от «Формики»^[21]. Пол – плотно утрамбованный грунт, покрытый сверху мешаниной из разрозненных обрезков ковров самых разных расцветок. Очевидно, отходы чьего-то тканного производства, но каждый кусочек безупречен сам по себе. У южной стены стоит свежезастеленная кровать Таха. Все как обычно, за исключением стопки одеял, аккуратно сложенных на краю старого дивана.

– У тебя кто-то живет? – спрашиваю я, не отрывая взгляда от одеял, и в моей голове вспыхивает воспоминание о том, как я сама падала на диван Таха.

– Хмм? – Он замечает, куда я смотрю. – Эуу.

Это означает да.

Я жду продолжения, но он больше ничего не говорит.

– И…

– Хмм…

Я качаю головой.

– Забудь. – Он расскажет только тогда, когда будет готов. Кстати, возможно, это не мое дело. – Я принесла тебе кое-что.

Он хмыкает.

– Я уже почуял запах.

– Прости.

– Охотилась на монстра?

– Ага. Куда положить?

Он кривит губы и указывает на кухонный стол:

– Туда.

– Ты точно не захочешь, чтобы это лежало на твоем столе. Поверь мне.

Он озирается.

– Ну тогда у входа. И уошдии…^[22] проходи уже, проходи. У меня есть кое-что особенное. Угощение!

Я бросаю мешок с головой у входа и подпираю его дробовиком.

– Ну и что же это за угощение? – спрашиваю я, обходя хоган по часовой стрелке.

– Гоувээ!^[23] – отвечает он с озорной улыбкой.

Темное лицо его светится, когда он приподнимает банку с самым красивым веществом на земле. Кофе.

– Откуда это у тебя? – спрашиваю я с благоговейным трепетом.

Кофе стоит дорого, и его чрезвычайно трудно достать. Но, к счастью, он растет на больших высотах. Плантации на высоте более четырех с половиной тысяч футов^[24] пережили Большую Воду практически без потерь, но это не значит, что инфраструктура, необходимая для обработки драгоценных зерен, осталась нетронутой. Я слышала рассказы о сладком эфиопском кофе или индонезийском с землистым привкусом. Когда-то их подавали в специальных заведениях, служивших только для того, чтобы пить в них кофе, но все это давно осталось в прошлом – вместе с доступом к экзотическим странам, где выращивали эти сорта. Кофе теперь привозят только с горных перевалов Ацтлана^[25], и то – далеко не для всех.

Несколько минут спустя закипает вода в кастрюльке на плите. Тах сыплет туда пару ложек своего драгоценного порошка. Это щедрая порция – на нас двоих. Аромат немедленно захватывает все мои чувства, и я чуть ли не падаю в обморок. Даже не помню, когда я в последний раз пила кофе. По правде сказать, чаще всего я обхожусь чаем навахо^[26], который растет сам по себе у меня во дворе. Тах подает мне жестяную кружку, наполненную густым черным варевом, и я немедленно делаю глоток, не дожидаясь, пока оно остынет. Напиток немного обжигает, но это именно то, что сейчас нужно.

На плите у Таха стоит еще одна кастрюля. Он зачерпывает из нее две большие порции тошчиина^[27] и раскладывает ее по мискам. Каша густая и студенистая. Он втыкает в нее ложку, и та остается стоять вертикально. Я тянусь к ложке, но он останавливает мою руку.