Читать книгу - "Конец света наступит в четверг - Дидье ван Ковелер"

– Тогда он – ненормальный извращенец, как и остальные персонажи этой легенды! – раздражается она. – Всех нас создал Случай, и мы, играя, выражаем ему свою признательность. Ешь йогурт, Томас.

– Играя, мы выражаем признательность Дьяволу, – возражает отец. – Бог игры – библейский Маммона – это и есть Дьявол!

– Как ты можешь говорить такое в присутствии сына? – возмущается мать. – Не слушай его, Томас. Мы поклоняемся Рулетке, потому что она – символ Земли, которая вращается и в своем круговороте заставляет Шарик падать на счастливый номер! Очко в игре – вот самое главное!

– Сынок, если ты сложишь все числа, написанные в клетках игрового поля Рулетки, получится 666. Число Зверя, знак Дьявола!

– Прекрати, Робер! Дьявол – это просто невезение, его не существует! Случай всем дает на старте одинаковые шансы, и каждый может заставить его работать на себя!

– К черту случай! Иисус пришел доказать, что мы живем благодаря любви, а не случаю.

– Оставь нас в покое со своими выдумками! И без этого неприятностей хватает! И прекрати пить в присутствии сына!

– Мне это не мешает, мам.

– А тебя спрашивали? – взрывается она, как и каждый раз, когда я защищаю ее жертву. – Ешь йогурт, если хочешь избавиться от своего жира.

Отец допивает пиво, отодвигает стакан и, упираясь руками в стол, со вздохом встает:

– Ite, missa est.

Я спрашиваю, что это значит.

– Что он идет спать, – переводит мать.

– Это означает: «Идите с миром, месса окончена».

– Латынь?

– Хватит! – прерывает нас мать. – Хорошо, что здесь не установлены микрофоны…

– Да кому это интересно, бедняжка Николь?

– Я защищаю будущее нашего сына от опасностей, которые ты на него навлекаешь!

– Какие опасности? Разум, культура, критическое мышление?

– Твой извращенный ум, тяготеющий к самоубийству! Твое нежелание лечиться!

– Меня нельзя вылечить! Со мной это не пройдет – промывание мозгов! Я останусь с грязными мозгами и этим горжусь! «Чтоб счастливо прожить – невежественным быть»? ^[2] Я говорю: нет! В гробу я видал такую жизнь!

– И поэтому портишь жизнь нам? Хочешь, чтобы тебя арестовали как нервно-депрессивного?

– Уходите, я хочу спать.

Пошатываясь, он делает три шага, опускается на колени и вытаскивает из-под дивана подушку и одеяло. Хлопает дверь: это мать пошла плакать в свою комнату.

Я не люблю, когда они говорят о Боге: это всегда заканчивается одинаково. Кстати, поэтому правительство и отменило религию. Однако она не исчезла бесследно, особенно в нашей семье. Проблема отца в том, что он слишком много знает, потому что работал в Цензурном комитете. А чтобы запретить книгу, надо прочитать не только ее, но и другие, уже запрещенные, чтобы понять, подпадает ли она под запрет. Это дает новые знания, которыми мало с кем можно поделиться. С тех пор как отца уволили из Комитета за пьянство, он не читает новых книг, но помнит всё ранее прочитанное. И передает мне. Он говорит: «Ты сливная труба моей эрудиции». Я понимаю далеко не всё, что он рассказывает, но впитываю как губка. Не будь меня, он бы просто захлебнулся.

Вдруг я понимаю, что старик-ученый, поселившийся в моем плюшевом медведе, – это, возможно, шанс для отца. Может, теперь ему будет с кем поговорить – с кем-то такого же уровня. И тогда он бросит пить.

Я кусаю губы, стараясь унять возбуждение. Не вижу особого интереса в спасении планеты, а вот спасти собственного отца было бы здорово. Но для того, чтобы он мог услышать голос профессора Пиктона, я должен ему признаться, что стал убийцей.

Ладно. Для начала помою посуду.