Читать книгу - "Сады пяти стремлений - Вадим Юрьевич Панов"

поворачивается и видит рулевого. Рулевой без сознания, левая рука неестественно вывернута, лицо изрезано осколками стекла. Рулевой не зовёт Дорофеева, а просто повторяет:

– Капитан! Капитан…

«Я должен подняться!»

Потому что он – капитан. Он обязан подняться и вернуть себе командование. Дым режет глаза, но дышать не мешает – ветер выдувает его с мостика, а огнетушитель справляется с пожаром. Базза встаёт, делает два быстрых и не очень уверенных шага, добирается до панели и хватается за переговорную трубу. Пауза. Хорошо, что труба крепкая и за неё можно подержаться, чтобы перевести дух. Базза смотрит, как вперёдсмотрящий добивает последние очаги пламени, и кивает на руль.

Цепарь отставляет огнетушитель и занимает место раненого. Управление восстановлено.

– Капитан на мостике, – громко говорит Базза в трубу. – Машинное отделение?!

– Высота набрана.

– Пулемётные расчёты?

– Без потерь.

На мостик поднимается Хасина, смотрит на окровавленного, в порванном, обгоревшем мундире Дорофеева и делает шаг. Но Базза отрицательно качает головой и указывает на рулевого.

– Машинное отделение: медленное снижение, – приказывает капитан, морщась от звона в ушах. – Пулемётным расчётам приступить к уничтожению противника. Мне нужно чистое небо.

– Да, – говорит в ответ Кира, хотя знает, что не будет услышана. – У вас оно будет, капитан.

И давит на гашетку.

* * *

Когда-то давно… всего несколько лет назад… основным тяжёлым пулемётом Герметикона считался «Шурхакен» – мощное, дальнобойное, надёжное и довольно простое оружие, получившее широчайшее распространение. «Шурхакены» устанавливали на цеппели и бронетяги, использовали в крепостях и полевых сражениях, производили на всех планетах, где это позволял сделать уровень развития, и считали едва ли не совершенным оружием. Но конструкторская мысль не стоит на месте, и когда Павел Гатов представил обществу шестиствольный «Гаттас», да ещё под тот же патрон, эра «Шурхакена» завершилась. Пулемёт по-прежнему применялся, но цеппели теперь предпочитали оснащать более мощным оружием, которое благодаря электрическому приводу обеспечивало настолько высокую плотность огня, что у противника попросту не оставалось шансов на спасение. В своё время Помпилио присутствовал на премьере «Гаттаса», мгновенно оценил его достоинства и распорядился немедленно перевооружить «Амуш». И теперь цепари на деле показывали, что выбор дер Даген Тура был правильным.

Сражение превратилось в избиение. «Пытливый амуш» медленно снижался, но не спешил, Базза внимательно следил за тем, чтобы цеппель оставался над ещё «живыми» машинами противника, обеспечивая стрелкам выгодную позицию. А стрелки на «Амуше» были отменные. К тому же слух о том, что траймонгорцам удалось повредить мостик и едва не убить капитана, молниеносно разлетелся по кораблю и вызвал естественную ответную реакцию – разъярённые цепари патронов не жалели. Длинные очереди разбивали примитивные машины, отправляя их на землю одну за другой, и спастись удалось лишь тем, кто вовремя понял, что нужно выходить из боя. Спастись удалось всего лишь четырём летательным аппаратам.

Глава 7

в которой Мерса напоминает о важном, Помпилио демонстрирует внимание к деталям, Бабарский – изворотливость и героизм, Аксель – злопамятность и героизм, Занди делает то, чего от него хотят, но едва всё не портит, Феодора уходит, а Галилею приходится сказать правду

– И чего мы добились?

– Габрис, ты не хуже меня знаешь, что у всех случаются неудачи, – недовольно отозвался Наамар.

– Ты всё испортил! – выкрикнул сенатор Харо. Выкрикнул с яростью, как никогда не позволял в адрес сенатора Фага. С яростью и злостью. Выкрикнул, потому что ему было очень страшно.

– Я недооценил их возможности, – неохотно признал Наамар, решив не наказывать старого сенатора за граничащую с хамством непочтительность. – И переоценил наши.

– Они улетят!

– Без капитана?

Сенатор Харо осёкся. Прищурился, глядя на Наамара, после чего негромко уточнил:

– Будешь угрожать парламентёру смертью?

– Таков был план «Б».

– Да, у нас был план «Б», – согласился Габрис. – Но я больше в него не верю. И тебе не верю. Астероид всё ближе, поэтому я немедленно уезжаю в Небо, к семье. Если хочешь – присоединяйся.

– Я, пожалуй, продолжу торговаться с пришельцами, – усмехнулся Наамар. – Уверен, что приближающийся астероид сделает их покладистыми.

– Очень опасная ставка, – заметил сенатор Харо.

– Габрис, в нашу планету вот-вот врежется гигантский булыжник. Когда ещё делать опасные ставки, если не сейчас?

– О какой торговле может идти речь? Ты на них напал!

– Я не сделал ничего, что выходило бы за рамки приличий, – пожал плечами Наамар. – Мы не смогли договориться – я надавил. И тот факт, что они оказались хорошо вооружены, показывает, что разведчикам приходится сталкиваться с подобным поведением инопланетян и они к нему готовы. Будем откровенны, Габрис: появление корабля, битком набитого неизвестными технологиями, кого угодно заставит вести себя неадекватно, а в нашем случае эксцентричности добавляет астероид. Уверен, они это понимают и не держат зла. Мы договоримся.

Несколько мгновений сенатор Харо колебался, после чего покачал головой:

– Ты рассуждаешь, как идиот.

– Я рассуждаю, как адиген, – холодно отчеканил сенатор Фага. – Простолюдинам не понять.

* * *

Большинство жителей Каслиди искренне надеялись, что рухнет летающий корабль пришельцев.

Ну, не то чтобы они верили в победу траймонгорского оружия, но были бы не прочь поглазеть на невиданное зрелище… На два невиданных зрелища: сначала на сам корабль, внезапно явившийся на планету, затем – на его гибель. О таком можно было бы рассказывать внукам, но довольствоваться пришлось лишь прилётом пришельцев да воздушным боем, который они учинили над городом. Бой столичным жителям понравился, однако все сошлись во мнении, что, если бы траймонгорцы располагали аналогичными кораблями, сражение получилось бы более красочным. Когда же последний подбитый аппарат гвардейцев рухнул, а оставшиеся помчались прочь, граждане вернулись к повседневным заботам. Одни забились в квартиры и подвалы, другие занялись грабежом и насилием, третьи пытались их остановить, четвёртые планировали отъезд или продолжили путь прочь из города.

К сожалению, проигрыш в бою – очевидный и яркий – уронил авторитет власти едва ли не до отрицательных значений, поэтому на улицы вышло очень много «других», тех, кто хотел заняться грабежом и насилием, вышли даже те уголовники, которые до сих пор опасались ответных мер военных.

И тот хаос, который творился в Каслиди прошлой ночью, показался разминкой.

К счастью, Бабарскому и Занди не довелось увидеть «художества» местных беспредельщиков во всей красе: сражение они наблюдали, будучи неподалёку от Дворца Харо, а когда оно закончилось, быстрым шагом преодолели оставшееся расстояние, и суперкарго проинструктировал юношу в последний раз:

– Всё запомнил?

– Да, – вздохнул Занди, мысленно отвечая, что запомнил-то он всё, чего там запоминать? Только есть огромная разница между «запомнить» и «сделать».

– Самое главное: результат зависит не от того, что ты говоришь, а от