Читать книгу - "Некромант из криокамеры - Владимир Кощеев"

– Сейчас я телепортирую нас в Тарос. Отправим Малиэля на реролл и устроим быстрый забег по нескольким данжам поближе к городу.

– А что с Рагнаром? – кивнул на дворфа длинноухий.

Я оглянулся на танка, оглаживающего усы.

– С Рагнаром, к сожалению, мы временно расстанемся.

– Временно? – стрелок перевела взгляд на коренастого воина.

– Да, Ариадна, временно. Потом обязательно все мы встретимся.

Не говорить же им, что все рано или поздно умрем. Рагнар прав – бессмертия не существует. По крайней мере, на Земле и в Неверкоме. Возможно, конечно, я смогу поменять несколько тел, но и это не решает главной проблемы – уязвимости, приходящей вслед за развитием технологий.

Если меня с легкостью лишили памяти и переписали по своему желанию – что мешает наплодить безвольных рабов, занимающихся только тем, на что запрограммированы. Никакого своеволия – сказали копать, копаешь отсюда и пока завод не кончится.

Идеальный способ создать новое разумное и светлое общество – полное искоренение инакомыслия, любой разницы между человеком и человеком. Никакого собственного мнения, никаких требований к начальству, власти или соседу – все действуют согласно заложенной программе, ни на шаг не отходя от прописанного алгоритма.

Живые машины никогда не устроят бунт, не развяжут бессмысленную войну – они даже не будут знать, что могут воспротивиться.

И я – всего лишь один из первых прототипов, жалкий винтик огромной машины. Смогу ли отстоять свою самость? И, что важнее, хочу ли я ее отстаивать на самом-то деле.

За время, проведенное в Неверкоме, не сделал ничего, чтобы приблизиться к новому телу. Послушно выполняя приказы заложенного в сознание блока, я расколол пантеоны, а теперь собираю команду последователей.

Зачем? Почему я не сопротивляюсь? Почему не требую немедленно вернуть мне память?

По спине пробежали мурашки.

А что, если этой памяти никогда и не было? Что если я с самого начала – просто грамотно прописанный ИИ, наложенный поверх матрицы реального человека. И в таком случае я никакой не Макс вообще. Я P01981 – тот самый номер, каким назвала меня машина в первом воспоминании после разморозки.

– Макс? – Ариадна толкнула меня плечо, вырывая из тяжких дум. Ты с нами?

Кивнув, взял в руки гримуар. Книга раскрыла пасть, глазницы загорелись черным огнем. Группа подошла поближе, видимо, действие подобных телепортов им было знакомо.

А я наблюдал, как счетчик душ стремительно ухнул вниз, из распахнутой пасти фолианта вырывались бесчисленные черные тени. Кружась и подвывая, они окутали нашу четверку сплошным коконом, отрезая от мира. Вращаясь хороводом, духи сцеплялись, сливаясь в непроглядное черное полотно, захватывая сферой нас, проникая под землю и со свистом вылетая наружу.

– Что происходит? – завопила Ариадна, когда тень промчалась сквозь тело девчонки. – Макс, что ты творишь?

Я молчал, всматриваясь в искаженное лицо на обложке. Смотрел и видел знакомые черты, медленно застывающие в привычной гримасе смертельной агонии. Что ж, наверное, так и буду выглядеть, когда придет мое время умирать. А сейчас – пора возвращаться в Тарос.

Книга с копией моего лица повисла на цепочках, спущенных с ремня. Я воздел руки над головой, погружая пальцы в черный поток душ. С шипением души приняли подношение, высасывая кровь из стертых до костей пальцев.

Я не чувствовал боли, только прохладные прикосновения едва заметного ветра. Словно в обмен на жертву, на меня волнами накатывало ледяное спокойствие, граничащее с равнодушием. – Все мы мертвы, – шептали они. – Все произошло из праха и все возвратится в прах^[111]. Нет страха, нет боли, лишь Жизнь и Смерть – змея, грызущая собственный хвост. Ибо то, что умирает – возродится. А что возродилось – умрет. И снова знание, что делать пришло само собой. Но меня не тревожило, я просто знал, что делать – и сделал. Сжав ладони в кулак, зачерпнул водоворот душ и потянул на себя. Сфера резко сжалась, обнимая нас сотнями черных рук. Пальцы покрывали моих спутников, укутывая в коконы, как новорожденных младенцев заворачивают в первую пеленку. Или мертвых – в погребальный саван. – Я повелеваю вами. Отнесите нас в Тарос, в главный храм Смерти, – ровный голос отразился от черных шевелящихся стен, дробясь тысячами отражений. – Плата получена. – Плата получена, – прошелестели голоса, тени облепили нас, скрыв за черной пеленой мир. Всего секунду, показавшуюся бесконечной, ничего не происходило. А в следующую тени отступили, снова обращаясь в бесконечный поток черных душ. Мои пальцы, до сих пор сжимающие часть сферы, расцепились. – Мы выполнили долг, некромант, отпусти нас, чтобы круг замкнулся и мы восстали из праха, который мы есть, чтобы снова обратиться в прах. Ибо все мы – мертвы от рождения и живы в смерти. – Вы свободны, – выдохнул, опуская истерзанные руки. Духи тут же брызнули в стороны, рассасываясь черными мазками по темным углам. И только сейчас я обратил внимание, что мы стоим перед алтарями Богов смерти в центральном нефе главного храма Тароса. Ариадна сразу же прошла к жертвенникам, а вот эльф и дворф наоборот отошли подальше. Хотя чего здесь можно бояться? Бросил взгляд на гримуар. Гримуар. Именное. Неуничтожимое. Питается душами убитых врагов. Уровень 5. Душ: 2019/5000. Тысяча триста душ за переход. Не так уж и дорого, учитывая, как просто все оказалось. Беспокойство отпустило, оставив после себя равнодушие. Я даже не смог удивиться перемене настроения – просто осознал факт. Если все мы умрем – не так уж и важно, о чем беспокоились при жизни. Смерть побеждает любые проблемы. Машина я, человек – не имеет значения. Я есть, я мыслю, стало быть – существую. И не важно, из чего моя оболочка – из плоти и кости, набора цифр или одного лишь духа святого – я есть, значит, живу. А раз живу – могу что-то сделать. Что-то значимое, что-то, что затронет не только меня и мое существование, но и повлияет на остальных людей. Средство воздействия не важно, если цель того стоит. Власти бежали с Земли, спасая свои шкуры и будущее человечества. Подозреваю, что до самого последнего момента космическая программа оставалась в таком же плачевном состоянии, что и триста лет назад. Неверком же стал губкой, впитывающей сознания людей, мечтой эскаписта^[112] и будущим пристанищем для землян, оставленных собственными вождями. Возможно, именно им в скором времени предстоит стать мной – живой машиной, наложенной на человеческий разум программой. И есть я – первый среди людей-программ. Избранный для бета-теста человек из прошлого без прошлого. И чтобы я ни выбрал – создавшие меня будут отмечать лишь общую систему. Им глубоко плевать, какой именно дорогой пойду. Но не плевать мне. Пальцы сжались на рукояти Милосердия. Серп вырос в руке, превращаясь в косу. Уложив ее на плечо, прошел к божественным камням. – Мо-о-ор! – мой холодный голос прокатился по нефу, разрушая благочестивую тишину. Он появился возле алтаря – того, где лежало мое сердце. Бог Смерти оглядел собравшуюся толпу и, сбросив капюшон, закинул косу на правое плечо. Песочные часы опустились на алтарь. – Я слушаю тебя, некромант. Остальные застыли, будто первый раз Бога увидели. Даже Ариадна замерла, только глаза бегали из угла в угол, будто боялась, Мор тут же снесет голову острым лезвием и утащит душу в Тартар. – Укажи мне танка для моей команды. Двух послушников я нашел, как видишь. Остался последний. Бог Смерти кивнул, сверкнув глазами. – Он придет к тебе сам, я выдам задание. Благодарно кивнув, повернулся к Ариадне. – Подойди, – поманил девчонку пальцем Мор. – Ты решила, кого выбрать в Покровители? – Н-нет, – покачала головой черноволосая. – Впереди у вас обоих тяжелый путь, выбирай – кость и яд, проклятия или призыв? – коса сверкнула, наклоняясь над ружьем и шеей девушки одновременно. Тяжело сглотнув, Ариадна проводило опасное лезвие взглядом. Похоже, страх перед Богом Смерти был слишком силен. И это было странно – Анубиса она так не боялась.