Читать книгу - "Рельсы - Чайна Мьевилль"

— Что… это… такое? — выговорил, наконец, Деро.

Рельсы кончились.

Они не повернули назад, петлей пересекая самих себя. Не затерялись среди множества других путей, не разбежались в стороны, породив множество ответвлений, каждое из которых породило свои, создавая первозданный хаос. Конец рельсам клало не естественное препятствие в виде особенности пейзажа, не последствия взрыва или иного несчастья, не устраненные до сих пор ангелом.

Рельсы просто заканчивались.

В каком-то дворе, в тени какого-то строения они приближались к стене и там обрывались. Из стены над ними торчала скоба, а на ней — два пистона, предназначенные словно для того, чтобы отталкивать подошедшие близко поезда, а железнодорожная ветка под ними

ПРОСТО

ОБРЫВАЛАСЬ.

Это было противоестественно, святотатственно. Это противоречило самой сути железной дороги — головоломки без конца. Ведь это был именно он — конец.

— Конец пути, — выговорила, наконец, Кальдера. Сами слова звучали как богохульство. — Так вот что они искали. Мама и папа. Конец пути.

Наступило долгое молчание, во время которого все обалдело созерцали свое невозможное открытие. Между тем Шэм отметил про себя, что все еще слышит тот непрерывный далекий шелестящий звук.

— Кто бы мог подумать, — сказал Деро неживым голосом, — что рельсы когда-нибудь кончаются, да?

— Может, это и не конец, — возразил Шэм. — Может, это просто начало рельсоморья.

Там, где заканчивалась колея и обрывались рельсы — обрывались рельсы! — в город уходила лестница с полуобрушенными бетонными ступеньками. Деро стал карабкаться по ней, а Дэйби кружила у него над головой. Кальдера, по-прежнему не спуская глаз с обрыва путей, шагнула к дыре, которая когда-то была дверью в том, что когда-то было стеной того, что когда-то было зданием. Вдруг ее шаги ускорились.

— Куда ты? — крикнул Шэм. Она метнулась внутрь. Шэм выругался.

— Скорее! — завопил Деро сверху. И куда-то побежал. Из глубины здания донеслось громкое «ах!» Кальдеры.

— Деро, подожди! — крикнул Шэм. Пока он дрожал от возбуждения, капитан Напхи пошла следом за Кальдерой. — Деро, вернись! — крикнул он опять и поспешил за старшей Шроак в темноту.

Косые лучи солнечного света вперемешку с серыми порывами пыльного ветра наполняли то, что еще хранило воспоминания о своем прошлом как комнаты. На несколько футов над полом поднимались зигзагообразные обломки лестницы. Когда-то в этом замке рядом с путями было много этажей. Ничего не осталось; путешественники стояли на бетонированном дне огромного колодца, по щиколотку в осколках битых пластиковых столов и ординаторов. Останки мозаики из мятых квадратных ящиков украшали стену там, где некогда возвышался каталожный шкаф от пола до потолка. Одни ящики стояли нараспашку, бумажное содержимое вывалилось из них и давно превратилось в труху. Другие завалило обломками так, что до них было не достать, третьи безнадежно заклинило.

Кальдера взобралась по ним наверх, как по склону скалы. Она дергала за ручки. Проникала в шахты отсутствующих ящиков. Взламывала уцелевшие.

— Что ты делаешь? — спросил Шэм.

Ее голос долетел до него сквозь грохот открываемых ящиков.

— Держи, — крикнула она, передавая ему какие-то рваные бумаги. — Осторожно. Они рассыпаются.

— Выходи оттуда, — сказал Шэм. Она передала ему еще бумаги. Заскрипел металл. Она вылезла из завала ящиков, будто из пещеры, ее руки были заняты охапкой папок. Вид у нее был потерянный.

— Что, — спросила Напхи, — ты ищешь?

— Мне надо знать, — ответила после долгого молчания Кальдера. — О… обо всем. О том, что всегда рассказывали нам мама и па. — Нахмурив брови, она начала маниакально перелистывать бумаги, которые держала в руках. — О рельсоморье.

— Что знать-то? — переспросил Шэм. — Выходи оттуда.

— Это не… Я не могу… — Она встряхнула головой, словно отчаявшись найти в происходящем смысл. — Я не знаю. Зачем мы это сделали? — Бумага в ее руках раскрошилась. В пальцах осталась лишь грязь. — Мама учила нас этому старому письму. Точки… — Она стала читать: — «Нефтехранилища… — Она перебирала грязные листы, один за другим. — „Персонал. Цены на билеты. Кредит“». Я все могу прочесть, но смысла не понимаю!

— Ты все уже поняла, — тихо ответил Шэм.

— Я приехала сюда, чтобы понять!

— Здесь нет ничего непонятного, — повторил Шэм. Кальдера вытаращила на него глаза. — Ты давно это знаешь. Отсюда все началось. Ты же видела, куда лежал лицом тот мертвый ангел. — Он говорил медленно. — Ты сама мне все однажды рассказала. О том, что такое божественная катавасия. Теперь мы в том самом городе, где она случилась. В городе победителей. — Он медленно поднял руку. — Только их самих тут нет. Здесь нечего искать. И ты не за тем сюда приехала, Кальдера.

Кальдера шмыгнула носом.

— Вот как? — сказала она. — Тогда зачем же?

— Ты здесь потому, что твои родители никогда не спешили делать то, что им говорили. Они не желали держаться подальше. Они хотели узнать, что на краю света. И вот ты узнала это за них. Знаешь. Узнаёшь сейчас. — Шэм выдержал ее взгляд.

— Эй. — Это был Деро. Его силуэт вырисовывался на фоне распахнутой двери. За ним оживленно вилась Дэйби.

— Вы, Шроаки, — сказал Шэм. — Вечно вас где-то носит…

— Вам надо на это взглянуть, — ответил Деро. Голос у него был монотонный, как во сне. — Тут есть кое-что, чего вы не знаете.

За зданием и рельсами шли дворы, много бетонированных дворов, наполненных бессмысленными обломками и обрубками, а за ними земля вдруг обрывалась, внезапно заканчивалась. Но не бездной, как в прошлый раз.

Они стояли на неровной прибрежной дороге, точнее, на возвышении вроде тех, что строили вдоль берегов в рельсоморье. Только этот берег возвышался не над бесконечностью рельсов, как, без сомнения, полагается всякому порядочному берегу, а над милями и милями головокружительного, бескрайнего водного пространства.