Читать книгу - "Странник с планеты Земля - Владимир Тимофеев"

Про эту средневековую дамочку я, помнится, сам ей когда-то рассказывал, и, что удивительно, Анцилла ей тогда восхищалась…

— Без разницы, — махнула рукой экселенса. — Дебилка, короче, какая-то.

— Ну, а потом что было?

— А через день, когда я там всех на этой свалке построила, на меня вербовщики Га́рсия вышли. Предложили в их клубе работать. Типа, еда, кров, заработок какой-никакой… Ну, я, как дура, уши-то и развесила…

Договорить она не успела. Часы на стене стали бить полночь. А полночь в мире-без-времени — это как в сказке про Золушку, когда дорогое платье становится снова обносками, карета превращается в тыкву, кучер в крысу, кони в мышей, и лишь сама Золушка остаётся такой же, как раньше, только без ништяков… Ну, если, конечно, хрустальные туфельки не учитывать. Ведь их, как известно, ваяла вовсе не крёстная…

В мире-без-времени происходило примерно так же, но — со своими нюансами. Здесь всё, что было построено, сделано или разрушено за предыдущий день, когда часы били полночь (строители мостов подтвердят), возвращалось в своё исходное состояние.

Для экселенсы, что любопытно, это оказалось не кармой, а благом.

Все её травмы, раны и синяки, полученные за день в октагоне, в полночь исчезали бесследно, словно их никогда и не было.

Так произошло и сейчас. Ан неожиданно осеклась, а через миг как будто забыла про всё, что только что говорила. Словно бы все заботы и горести прошедшего дня ушли вместе с последним ударом местных «курантов». И когда они наконец отзвучали, в комнате не осталось ничего лишнего. Ничего, что могло бы отвлечь нас от самого главного.

Ан просто подняла голову, посмотрела на меня своими серыми, как осеннее небо, глазами и тихо сказала:

— Иди ко мне…

* * *

Как дождь смывает следы, так ночь смывает обиды. Настоящие или мнимые, значения не имеет. Главное, что к утру от них не остаётся и тени. Ведь когда двое, мужчина и женщина, играют с судьбой, любая обида тает в разлившейся до утра вечности.

Рассвета я не заметил. Да и не мог заметить, ведь окон в комнате не было.

А кроме того, мне просто не хотелось вставать. Потому что подняться означало для меня снова расстаться с любимой женщиной. Пусть и не навсегда, но, думаю, все, кто любили, знают, насколько это мучительно…

— Ты точно уверен, что надо? — проговорила Анцилла, приподняв голову и взглянув на часы.

Дверь должны были отпереть ровно в десять. В запасе у нас оставалось меньше четверти часа.

— Да. Тебе надо снова пройти через это, иначе ничего не получится. Но ты не бойся. Я тебя никому не отдам.

— Я не боюсь. Сегодняшняя не боюсь. Но та, что была во вчера…

Ан грустно вздохнула. Обхватила меня рукой, прижалась к плечу…

— Та, что была во вчера, тоже не испугается. Я обещаю.

— Уверен?

— На двести процентов…

Чтобы подняться, одеться и привести себя в божеский вид, нам понадобилось всего пять минут.

— Готова? — я взял экселенсу за руку и посмотрел на часы. До времени «Ч» оставалось лишь шесть оборотов секундной срелки. Нормальный такой сержантский зазор…

— Готова.

— Хорошо. Сейчас полетим. Но повторяю ещё раз. Ты должна сама захотеть всё исправить. Не убежать, а именно что исправить. Понятно?

— Можешь не повторять. Я помню, — отозвалась Анцилла, сжав мне ладонь.

— Отлично. Тогда полетели…

Перед глазами мелькнула белая вспышка.

Комната для свиданий практически не изменилась. Но Ан со мной рядом не было.

На этот раз я не стал листать дни один за другим, чтобы побывать в каждом и сделать там то, что сделал в последнем. Повторение одного и того же сценария не принесло бы Анцилле освобождения от самого первого страха, когда она проиграла в схватке со Сликом саму себя. Поэтому я и прыгнул сразу в тринадцатое вчера. В тот день, когда Ан впервые решилась на третью схватку, и Гарсий, гадёныш, подсунул ей подставного…

Дверь, как и предполагал, оказалась не заперта. Гул бурлящих эмоциями трибун доносился даже до «моего» тупичка. В коридоре, куда я тихонько выбрался, он звучал уже громче. Судя по внезапно усилившемуся шуму и отдельным пробивающимся сквозь все повороты выкрикам, последняя схватка должна была вот-вот завершиться.

Вытянув из-за пояса МСЛ, я поспешил к выходу. В самом коридоре ни охраны, ни надзирателей, к счастью, не встретилось. Первый обнаружился лишь перед проходом в зал. Ещё двое — сразу за дверью.

Ни с кем из них я церемониться не собирался. По словам Ан, в охранники Гарсий брал только отпетых убийц, у каждого из которых на личном счету числилось по десятку и больше трупов.

На трёх местных «гвардейцев» я потратил четыре удара лопаткой. Последний успел что-то заподозрить, поэтому сначала пришлось его обезоружить и только потом обездвижить.

Бой в октагоне к этому времени уже завершился. Ан лежала без чувств. Слик расхаживал по арене туда-сюда, орал что-то нечленораздельное и бил себя кулаками в грудь. Зрители вторили ему восторженным рёвом.

Чтобы проломить ногой сетчатую калитку и выскочить на помост, хватило пяти секунд.

Остановить меня никто не успел. И для хозяина клуба, и для его помощников всё, что случилось, произошло неожиданно. Единственным, кто среагировал, оказался судья.

— Ты кто такой?! Что тебе нужно? — воззрился он с изумлением на появившегося перед ним чужака.

— Я — Дир, и эта женщина, — указал я на Ан, — уйдёт отсюда вместе со мной.

Мало кто в зале понял, что я сказал. Зрители на трибунах вопили, вероятно, решив, что это продолжение шоу, и мои слова просто терялись на фоне всеобщего шума. Но кое-кто, тем не менее, их услышал. Правда, нифига не врубился, что они означают.

Противник Анциллы перестал лупить себя в грудь и, взревев как раненый зверь, рванулся ко мне. Ну, не идиот ли? Я на него даже МСЛ пожалел, а просто угостил дурака проверенным, уже показавшим свою эффективность ударом — ботинком в лобешник. Слик грохнулся наземь, и в то же мгновение меня словно обдало сзади горячей волной.

Я обернулся.

— Здорово ты его! — восхищённо присвистнула поднявшаяся с пола Анцилла. Прежняя, та, что была со мной ночью.

— Давай руку! Уходим!

— Нет, — покачала головой экселенса.

— Нет?! Почему?

— Я тут ещё не всем спасибо сказала, — указала она на выход с арены, откуда уже бежали охранники, а за ними маячил хозяин клуба.

Я мысленно чертыхнулся, но спорить не стал. Ан была в своём праве. Она собиралась лично исправить то, что требовало исправления.

— Держи! — сунул я ей ремень, сдёрнутый с пояса. Помнится, примерно таким же, с широкой латунной пряжкой, я отбивался в армейской учебке от пятерых упившихся вдрабадан дембеле́й.