Читать книгу - "Танцующая с Ауте - Анастасия Парфенова"

— И каково твоё мнение?

Чуть вздрагиваю, обнаружив у себя за спиной Вииалу, наблюдающую за зеленоглазой девочкой-женщиной. Создаю сен-образ восхищения чужим мастерством.

— Одно из самых удачных твоих творений, настоящий шедевр. — Нет сомнений, что единственная дочь Первой генохранительницы в той же степени дитя разума и творчества, что и плоти. Среди людей таких, как Ви, называют генинженерами. Тусклый термин для описания настоящих художников в своём искусстве. — После моей смерти она будет замечательной наследницей.

На лице Вииалы мгновенно сменяется множество выражений: недоумение, печаль, гнев, отрицание. Но прежде, чем она успевает что-нибудь возразить, я резко выпрямляюсь и пристально вглядываюсь в ту сторону, откуда мы сами недавно появились. Как по команде все разговоры прекращаются и взгляды сначала устремляются на меня, а затем туда, куда смотрю я.

Они прибыли.

Занавеска отлетает в сторону, сметённая нетерпеливым крылом, и двое входят, нет, почти вбегают, чтобы застыть на самом пороге, впившись в меня жадными, изголодавшимися глазами.

Чувства слишком сильные, чтобы выразить словами, вырываются яростным сен-образом.

…движение-перемещение, слишком быстрое для глаз, упасть в ищущие руки, слиться в объятии, слишком сильном, ранящем, таком желанном. Стоять на коленях посреди огромного зала и прятать лица друг у друга в волосах, чтобы никто не видел предательских слёз, и ощущать ещё одни руки, родные, осторожные, мягко обнимающие нас обеих…

Сдавленным рыданием загоняю видение назад, падаю на одно колено, склоняя голову и до боли отводя назад крылья, прося, нет, умоляя о прощении и принятии. Но перед этим успеваю увидеть на другом лице отражение своих желаний, затем боль, разочарование, ещё боль, намерение плюнуть на этот бред и обнять меня несмотря ни на что… зажмуриваю глаза в молчаливой молитве не надо, не надо, пожалуйста, я не выдержу, я сломаюсь, я заплачу и уже не смогу остановиться, мама, не делай со мной этого, не надо…

Руки прикасаются к моим волосам и задерживаются лишь на мгновение дольше необходимого, лишь едва заметно вздрагивают, ощутив гладкую кожу на месте уничтоженного камня. Я поднимаюсь на ноги, всё ещё отказываюсь смотреть ей в глаза, стиснув зубы принимаю осторожное прикосновение отца, протягиваю ему ножны Ллигирллин и второго, принесённого от Вуэйнов меча, молча умоляя простить. Понять они смогут, они всё понимают меня лучше, чем я сама, но простить, простить…

Всё так же молча, обдав меня успокаивающим взмахом, они движутся в направлении Аррека. Бедняга, совсем сбитый с толку накалом эмоций и противоречивых побуждений, всё же догадывается опуститься на одно колено и даже снимает часть своих щитов, позволяя когтистым рукам отбросить с идеального лица тёмные локоны, беззвучно поднять себя на ноги.

Она вглядывается в светлую сталь его глаз так пристально, точно хочет найти там ответ на все вопросы Ауте, говорит что-то слишком тихо, чтобы я могла расслышать, ставший вдруг серьёзным и решительным Аррек так же тихо отвечает…

На минуту все оставили меня в покое, давая возможность справиться с бунтующими чувствами. Когда окружающий мир перестаёт расплываться перед глазами, жадно впиваюсь взглядом в знакомые фигуры, впитывая их успокаивающие очертания, их с детства привычную грацию, их родные движения.

Даратея тор Дериул, Мать клана Изменяющихся, не изменилась за эти пять лет ни на йоту. Чёрные, падающие мелкими кудрями волосы спускаются до талии безудержной гривой, не желающей подчиняться ни расчёске, ни сдерживающим заклинаниям. Бледная кожа истинной Теи, лицо состоит из острых углов и чётко очерченных линий, что подчёркивается ледяным алмазом имплантанта, а тело из одних костей и сухожилий. Одежда скорее подходит под определение «лохмотья» — коротенькие тёмные штанишки и безразмерная туника, вечно спадающаяся на одно плечо. К запястьям прикреплено два длинных кинжала, которые, я точно знаю, являются одушевлённым оружием. Ещё один кинжал — ритуальная аакра, принадлежность вене, спрятан в сапоге.

Среди «старших» женщин (тех, кому больше ста лет) считается чем-то вроде дурного тона рядиться «под молоденьких». Но её это, разумеется, не касается. Даратея была Матерью клана Изменяющихся уже более трёх веков, но по внешнему виду её вполне можно было счесть моей дочерью, а не наоборот. Этакий угловатый подросток, девочка-вене лет пятнадцати, подкупающая грация не сформировавшегося ещё организма. Единственное, что выходит из образа, — пара белоснежных прядей, тонкой паутинкой посеребривших иссиня-чёрную гриву. Да ещё светло-светло-серые глаза, сияющие непререкаемым холодом бесценного бриллианта.

Мужчина, стоящий в двух шагах за её спиной, высок даже для эль-ин и отнюдь не отличается характерным для моего народа щуплым строением. Скорее наоборот. Золотистая кожа, волосы цвета опавших листьев, сине-зелёные глаза. Замедленные, очень осторожные движения существа, прекрасно знающего, насколько он превосходит всех окружающих, и старающегося никому не причинить физической силой вреда. Мой отец, Ашен, Мастер Оружия, Мастер Заклинаний, Мастер Чародей и Мастер Превращений, принц-консорт и Метани клана Изменяющихся. И, если я сейчас же не возьму ситуацию в свои руки, с него станется начать проверку воинских качеств моего будущего мужа. На мгновение закрываю глаза и спешу на выручку Арреку, которого крупно взяли в оборот новообретённые «родственнички».

Непринуждённо вклиниваюсь между ними, отвлекая на себя внимание.

— Спасибо за тактичность, я ценю это, но не могли бы мы перейти к насущным проблемам?

Доброжелательность и светскость слетают с них мгновенно, будто никогда и не было. Все опускаются на пол там, где стояли, Аррек невозмутимо следует нашему примеру.

Говорить, естественно, начинает Мать клана. Двое мужчин за её спиной кажутся тёмным и светлым ангелами, хранящими смертную душу. Какая… человеческая ассоциация.

— Антея, мы ждали тебя раньше. Когда стало известно, что ты вмешалась в атаку на порталы, умыкнув из-под носа главную добычу, все внешние посты ожидали тебя с минуты на минуту. — В тоне нет упрёка; только констатация факта и невысказанный вопрос. Передёргиваю плечами:

— Я торопилась.

Она удовлетворённо кивает:

— Не сомневаюсь. Но в целом это ничего бы не изменило. Уже тогда было поздно.

Подаюсь вперёд, посылая ввысь сложный сен-образ, отражающий мысль-вопрос сразу в десятке измерений.

— Когда ты на последнем совете столь громогласно разругалась с ястребами военной партии, демонстративно покинула Зал собраний и отказалась от своего клана, это поначалу никто не воспринял всерьёз. Эль-э-ин, всего спустя два дня после туауте, вообще не положено вставать на ноги, а уж действовать разумно… — Мама выпускает извиняющийся сен-образ, но я понимающе киваю. Действительно, тогдашние события можно назвать как угодно, но не разумными. — Но затем пошли самые дикие слухи, в частности, что Эвруору поручила тебе найти альтернативный путь развития, раз уж военную экспансию ты считаешь неприемлемой. Затем стали доходить кое-какие сведения из Ойкумены: леди Антею видели там-то, Антея Дериул делала то-то, а вы слышали, что отколола наследница Дериулов? Признаюсь, последние пять лет ты и твоя деятельность в Ойкумене были самой горячо обсуждаемой темой на Небесах Эль-онн. — Усмешка на её лице выходит несколько кривоватой. Если вспомнить, что перед отлётом я так и не удосужилась сообщить, куда и зачем направляюсь…