Читать книгу - "Кодекс скверны. Предтеча - Ольга Ясницкая"

Под его пронзительным взглядом Твин невольно сжалась и приготовилась к худшему. Если подойдёт ближе, раскрошит говнюку череп без раздумий.

Он смущённо замялся, поправил ворот белоснежной рубашки, будто тот мешал дышать, а затем как-то невесело улыбнулся:

— Мы с тобой так и не успели познакомиться. Моё имя Максиан. Я искренне рад видеть тебя в полном здравии, Пятьдесят Девятая. Там, на смотре… Мне жаль, что так вышло. Ты смело сражалась, отваги тебе не занимать.

Твин пожала плечами, не сводя с него подозрительного взгляда. Слишком дружелюбен для высокородного, с чего бы ему волноваться о таком, они-то и виделись от силы пару раз и то мельком.

— Наверное, расстроена, что не выбрали в гладиаторы? — предположил он, когда молчание затянулось.

— Любая служба свободным — великая честь для осквернённых, господин.

Принцепс горько хмыкнул и виновато опустил глаза:

— Не сомневаюсь.

Твин озадаченно нахмурилась. Странный он, непонятный. Не лезет, но вроде как пытается казаться участливым, будто ему не плевать, что там себе думает какая-то рабыня.

— Чем я могу быть полезна, господин? — постаралась придать голосу побольше холодной отстранённости.

— Да, конечно, есть небольшое поручение. Восемьдесят Третья говорила, на тебя можно положиться.

— Я к вашим услугам.

— Благодарю, Пятьдесят Девятая, — он сцепил руки, лихорадочно разминая пальцы словно перед боем. — Могу ли задать тебе пару вопросов?

«Будь с ним начеку», — предостерегла Альтера.

— Спрашивайте, господин, — Твин невольно напряглась.

Как знать, что у него на уме. По виду может, и не скажешь, что готов прямо сейчас накинуться на неё, но ведёт себя подозрительно, слишком нервный, глаза нездорово блестят.

— Не подумай ничего плохого, — принцепс принялся оправдываться, вызвав у Твин ещё больше подозрений, — видишь ли, ты мне напомнила… Скажем так, одну мою старую знакомую. Могу ли я ещё раз взглянуть на твоё лицо?

Поколебавшись, она сняла маску, не сводя с него пристального взгляда. Просьба звучит невинно на первый взгляд, но хоть одно резкое движение и он труп.

Принцепс побледнел, хотя, быть может, виной тому неровный свет от лампы. Он поджал губы и провёл ладонью по лбу, смахнув проступившую испарину.

— Как тебе живётся здесь, Твин?

При звуке своего прозвища она вздрогнула и сжала кулаки. Какого чёрта он вынюхивал о ней?

Заметив её реакцию, принцепс отшатнулся:

— Не пойми меня превратно. Да, я разузнал немного о тебе, но без злого умысла, поверь.

— Что вам от меня нужно? — она старалась не сорваться на грубость, но даже этот вопрос прозвучал наверняка вызывающе.

Он растерянно нахмурился, но тут же на лице промелькнула досада.

— Абсолютно ничего, чтобы могло опорочить твою честь, — поспешил заверить он. — Клянусь, я не причиню тебе вреда.

«Ну да, конечно», — прошипела Альтера.

Твин бросила недоверчивый взгляд, но судя по всему, говорил он искренне. Ни в его голосе, ни во взгляде не было ничего, что могло бы натолкнуть на мысль об опасности. Да, он странный, но никакой угрозы от него не исходило, во всяком случае сейчас.

— Скажи, пожалуйста, когда ты попала в Легион? — помолчав, спросил он.

— Не знаю, лет в пять, наверное, — нехотя отозвалась Твин.

— А ты что-нибудь помнишь из прошлой жизни?

— Почти ничего, господин.

— Даже родителей? Может быть мать? Или отца?

Твин покачала головой. Вопросы пока безобидные. Странные, неуместные, быть может, но во всяком случае, ничего плохого она в них не увидела.

— Мне очень жаль, — он сжал ладонь так, что костяшки пальцев побелели. — Выходит, ты вообще ничего о себе не знаешь? Может быть, помнишь своё настоящее имя?

— Моё имя — Пятьдесят Девятая, господин. Твин меня называют только друзья.

— Не волнуйся, я не собираюсь доставлять тебе лишних проблем, — пообещал принцепс и взял со стола белый конверт. — Хорошо, не буду тебя пытать глупыми вопросами. Будь добра, передай это Восемьдесят Третьей лично в руки, чтобы никто не видел.

Она осторожно взяла из его рук послание и спрятала под курткой:

— Будет сделано, господин.

— Скажи, может тебе что-то нужно?

Твин удивлённо подняла брови, не понимая, что тот имел в виду:

— О чём вы?

— Ну не знаю, чего тебе не хватает? Говори, не стесняйся.

— У меня всего вдоволь, господин, — впервые её кто-то спросил о нуждах, но если бы даже чего-то и впрямь не хватало, ему бы точно не сказала. — Я могу идти?

— Да-да, конечно, — в его голосе послышалось разочарование. — Помни, если вдруг что-нибудь понадобится, можешь смело обращаться. Всегда буду рад помочь.

Она небрежно поклонилась и поспешила к выходу.

Какая невиданная щедрость! Можешь оставить её при себе, дружище. От вас, свободных, уж точно ничего не нужно.

Это вы, люди, окружаете себя бесполезным барахлом, а потом прячетесь по норам и тихо ненавидите друг друга, а у нас, осквернённых, всё просто. Главное, чтобы были еда, одежда да оружие. Что ещё для жизни нужно?

Впрочем, не так уж этот принцепс и плох. Может впрямь напомнила кого-то важного для него, потому и ведёт себя так странно. Мало ли что в жизни случается.

В казарме Восемьдесят Третьей не оказалось. Да и народу было немного: гладиаторы и несколько соратников, кому в ночь на караул.

Слай, как всегда, спорил о чём-то с Триста Шестым и даже не обернулся, когда она появилась в дверях.

— Как вы ещё не устали друг от друга? — усмехнулась Твин.

Лицо Слая вытянулось от удивления:

— Ты разве не на посту?

— Как видишь.

— Стряслось что?

— Ничего особенного, — отмахнулась она и отправилась к своей койке.

Слай нагнал в два шага и преградил дорогу:

— Точно не хочешь рассказать?

— Я же сказала… — Твин запнулась, глядя, как тот недоверчиво приподнял бровь. — Ну хорошо, только не здесь, ладно?

Он без возражений последовал за ней. Может и нет необходимости в такой секретности, но вдруг в послании для Восемьдесят Третьей что-то важное, не для чужих ушей? Хотя странно всё это, не знала, что она умеет читать.

Прислонившись к стене за казармой, Твин втянула носом морозный воздух. Запах моря такой особенный, успокаивающий, как и шум прибоя. Поскорее бы лето, не терпится увидеть, как море светится.

— Выкладывай, — Слай нетерпеливо скрестил на груди руки.