Читать книгу - "Отмеченный сигилом  - Дмитрий Миконов"

Растянувшись гуськом, пошли за Ишкой. Пока была возможность, парень вел отряд вдоль стены, где развесистые кусты давали отличную защиту от случайного взгляда. Приходилось обходить зловонные кучи мусора и внимательно смотреть, куда ставить ногу, чтобы не вляпаться в человеческие испражнения. Вскоре стали попадаться заполненные водой темные провалы, возможно могилы, и Ишке пришлось повернуть к ближайшему бараку, возле стены которого, как назло, разлеглась в грязи какая-то парочка.

Стараясь не привлечь их внимания, караванщики ускорили шаг. Но не пройдя и половины пути до края барака, джарах внезапно заметил, как угол строения принялся наливаться багряным светом факела.

– Патруль! Люди Трустино! – выдохнул Ишка и, приложив палец к губам, призвал всех помалкивать.

Повертев головой, парень быстро сообразил, что к чему, и кинулся к ползающим в грязи телам. Остальные старались не отставать. В этот момент из-за угла показалась четверка вооруженных пиками ватажников.

Один из нищих, заслышав шорох, лениво повернул голову на звук, да так и замер, широко распахнув глаза, обозревая многочисленный отряд пыльников, несущихся к нему во весь опор. Его тощее горло уже было готово исторгнуть истошный вопль, но жилистая ладонь Рыбы не дала этому случиться.

Засучив рукава, Ишка с Крессом принялись создавать вид, что с усердием осматривают бедолагу. Второй оборванец, жалобно заскулив, хотел было уползти в нору прямо под стеной дома, но Гузло вовремя сориентировался и на корню пресек попытку к бегству, припечатав тело ногой к земле. Чтобы избежать недоразумений, Лань незаметно приставила к его горлу лезвие короткого серпа для срезки трав, пока негоциант с отвращением, но весьма старательно шарил по телу руками. Ишка толком не объяснил, как именно переморты определяют степень готовности «клиента», и приходилось импровизировать на месте.

Когда патруль подошел ближе, людям атамана Трустино уже было ясно, что им повстречались переморты, занятые обыденной рутиной. Парни оживились и принялись презрительно сплевывать в сторону цеховиков, однако сохраняя приличную дистанцию. Лишь один из ватажников вылез вперед и тонким голоском грозно поинтересовался:

– Старшой хто?

Дядька Ишки нехотя выпрямил спину и попытался сделать шаг к патрульному.

– Не думай даже! – Тонкоголосый нервно отмахнулся обратным концом пики, и Беспалый, не поднимая головы, покорно отступил назад.

– Че-то много вас к ночи повылазило. Зараза какая нешто пришла?

Продолжая сутулить спину, Однорукий сокрушенно развел руки в стороны, потыкал пальцем в небо, потом себе в кадык и покачал головой. К вящему удивлению Лаена, любопытный ватажник все прекрасно понял. Смачно сплюнув, он процедил:

– Пьют что ни попадя, а потом дохнут. Ножищу уже поставить в темноте страшно: не ровен час, отчекрыжат зубастые. Поскорее бы свалить отсюдова… Ладно, ковыряйтесь, но смотрите ужо мне! – Грозно помахав на прощанье кулаком, патрульный бросился догонять своих, которые уже успели отойти на приличное расстояние.

Караванщики с облегчением перевели дух. Дождавшись, когда люди Трустино отойдут подальше, Ишка знаками велел отпустить нищих. Почувствовав свободу, те, подвывая от страха, тут же уползли куда-то в глубины здания.

– Не нажалуются? – встревожилась Лань.

Впервые за все время знакомства однорукий позволил себе улыбнуться и помотал головой.

– Не принято здесь такое, – озвучил его знаки Ишка.

– Что-то не слишком твой дядька разговорчивый.

– В роль вошел просто. Без этого никак в нашем… ремесле.

Негоциант на это лишь одобрительно цокнул языком. Двинулись дальше. Теперь процессию возглавил молчаливый Беспалый. Среди руин продвигались нарочито медленно, позволяя местным разглядеть себя и вовремя убраться с дороги. Но не все могли это сделать, и тогда приходилось останавливаться и создавать видимость работы. К счастью, пока попадались лишь мертвецки пьяные или одурманенные. Пару раз мимо проходили вооруженные люди непонятной принадлежности, но отряд пыльников ни разу никого не заинтересовал.

Протиснувшись в очередную узкую щель и взобравшись вверх по усыпанной битым камнем насыпи, караванщики и их провожатые неожиданно оказались перед одинокой сторожкой, за которой высилось огромное, похожее на крепость здание тюрьмы. В оконце сторожки неспешно пританцовывало тусклое свечное пламя. Подкравшись ближе и заглянув в помещение через приоткрытую дверь, Лаен не поверил собственным глазам.

Махнув рукой, останавливая отряд, он подобрался вплотную к щелке и прислушался, силясь разобрать разговор двух людей.

– …знамо, жаль и мне, хороший был человек. Но на все воля Великого Отражения; значит, нужнее от там, – заключил морщинистый и седой тип, облаченный в одеяние переморта. На его шее висел вырезанный из дерева кулон, изображающий женское лицо с навсегда застывшим милосердным взглядом. Символ Мальки и наличие у незнакомца языка позволили Лаену сделать вывод, что перед ним один из старших служителей цеха, отвечающий за сношения с внешним миром и Единой Церковью. Но больше его сейчас интересовал расположившийся напротив собеседник переморта.

Им оказался монах Мэтью собственной персоной.

– Истина в том, уважаемый смотритель Клио, что со смертью негоцианта мои поиски грозят зайти в тупик, – мрачно возразил преподобный. – Ведь, как известно, без ключика замок не открыть, а покойный негоциант был вхож во многие двери, где еще может храниться память о вероломном графе. А простого монаха зачастую не привечают должным образом.

– Так и есть, мой старый друг, – покачал головой смотритель перемортов. – Влияние Единой Церкви на умы и сердца прихожан пугающе снижается. В Едином Отражении еретики видят демонов Шуйтара, а не благообразный лик нашего любимого императора Хелия. Может так статься, что я беспочвенно предполагаю, но… появилось некое… напряжение между нашим кардиналом Винзетто и вашим патриархом Есидой.

– Правду молвишь, все так и есть, – вздохнул Парва. – Глава Собора Воритара уже в третий раз отказывается посетить столицу, несмотря на настойчивые приглашения кардинала. Хотелось бы мне знать, в чем причина сего течения. Я много лет не посещал Собор, говорят, круг экзархов полностью обновился за это время… – Понизив голос, он наклонился к собеседнику: – Не приведут ли решения Совета к расколу?..

– Ш-ш-ш… – Старик вздрогнул и неосознанно обхватил пальцами свой кулон, будто спасительный талисман. – Не нашего это ума дело, уважаемый Мэтью. Не стоит говорить о том, чего не произошло, дабы не посеять в наших сердцах зерна сомнений. Скажи мне лучше: тебе удалось узнать что-то новое о беглом графе со времен нашей последней встречи?

– Граф Арский словно сквозь землю провалился.

Теперь пришел черед вздрогнуть Лаену. Его словно пронзила молния. Граф Арский являлся тем самым человеком, что провел магический Ритуал в Триграде и развернул историю империи вспять.

– Как я понял, – продолжил Мэтью, – в приграничном Хаске он никогда не появлялся. Считай, оборвалась последняя ниточка, через которую я еще мог исполнить данный патриарху обет. И эта досадная гибель Фекта перевернула все планы!