Читать книгу - "Пришествие Зверя том 2, Антология - Дэвид Гаймер"

— Ты исцелишься. Твой паралич носит временный характер и вызван определенным веществом. — Голос его шипел помехами вокс-связи, а оптика мерцала при смене интонации. — Но я заметил среди наших братьев по ордену тревожную тенденцию — они не лежат тихо, когда им велят.

Церберин перехватил немигающий взгляд Реоха.

— Вычисти это из меня. Быстро.

Реох вздохнул:

— Во всем виноват Ориакс Данталион. Он убедил нашего примарха принять Кодекс Астартес, и вот теперь каждый из нас считает себя мучеником во имя собственных идей.

— Разумеется, кроме тебя, брат.

— Я апотекарий, — сказал Реох. Диамантовая дрель на его латной перчатке-нартециуме прокрутилась туда и обратно. Из редуктора с пружинным щелчком выскочил инъектор, перебрал разные комбинации шприцов и игл, и наконец сверхтонкий углепластиковый наконечник погрузился в продолговатый стеклянный сосуд, потом вытянулся вперед. Поршень ушел обратно в глубь аппарата, медленно наполняя шприц молочно-белой жидкостью. Апотекарий нагнулся вперед. — Мне всегда лучше знать.

Церберин сжал зубы и запрокинул голову, открывая уязвимые узлы волокон и кабелей под латным воротником. Он почувствовал резкую боль, когда игла протиснулась между шейными позвонками, потом — холод. У него невольно перехватило дыхание, потом он вздрогнул, когда ощущение пошло вниз по хребту и распространилось по периферийной нервной системе. Он задвигал пальцами, и на этот раз они повиновались, сервоприводы латной перчатки зажужжали, кулак неловко сжался и разжался, потом поднялся и опустился. Церберин непроизвольно потянулся к поясу проверить оружие.

Пальцы его сомкнулись вокруг рукояти болт-пистолета и крепко сжались. Пальцы, запястье, плечо — ощущение скованности, того, что его спеленали тугим шерстяным коконом, постепенно отступало. Грозный болт-пистолет модели «Умбра» самой своей близостью не оставлял места для сомнений.

Он медленно сел.

Капитанский мостик пересекали кривые проходы, из когитационного блока с каждым поворотом вентиляторов поднимались дым и пыль. Экран стратегиума затянуло помехами, расположенные по кругу увеличители изображения и кабели подачи шипели. Главный экран трещал от электромагнитных искажений, мерцая следами прогнозируемых траекторий и отголосками энергии варпа. Повсюду под залитым кровью металлом лежали хрупкие тела сервов.

Гнев, подлинный гнев в уже не вполне человеческой утробе наполнил его очистительным огнем.

Силы целого ордена, вся мощь флота Кулаков Образцовых были отброшены. Корабль к кораблю, человек плечом к плечу с человеком — Адептус Астартес были непобедимы, но оружие и технологии, которыми располагал Зверь, оказались слишком мощными. «Данталион» имел на борту большую часть Первой роты, несколько отделений Второй, Седьмой и Десятой. Что случилось с остальной частью флота? «Бастион», «Безликий воин»? «Альказар достопамятный»? Неужели от Образцовых остались практически одна Первая рота и горстка отделений из остальных?

Другого выбора просто не было. Любой командир Образцовых принял бы такое же решение, как и он.

— Как такое случилось?

— Мы были не столь достойными, какими считали себя, — отозвался Реох, втягивая обратно инструменты, разворачиваясь и уходя.

Маркариан отошел, давая Церберину подняться. Генетические возможности космодесантника едва компенсировали головокружение и легкую утрату контроля над движениями, которая осталась у него благодаря Менделю Реоху. Пухнущая рана на шее сковывала движения, но, по крайней мере, в вертикальном положении было проще дышать.

— Как обстановка?

— Орки уничтожили всю систему. Всю гребаную систему. Нам еще повезло, если это можно назвать везением. Мы уже отступали и были в состоянии совершить аварийный переход, но тут нас очень серьезно повредили. — Прерывающийся ток на потолке осыпал коридор искрами, и командир отпрянул. — А остальное случилось, когда… — закричал он после того, как искры перестали шипеть, — …когда я увидел, как на нас идет «Перехватчик». А еще я видел, как смяли «Егеря», как обычную жестянку. — Он помолчал. — Мой первый корабль.

— А еще какие-то звездолеты смогли уйти?

— Пока непонятно, но и мы спаслись лишь десять минут назад. Системы еще только подключаются к связи, и мы не до конца оценили ущерб. И…

Он показал на руины вокс-башенки:

— Ваши предложения?

Иерархия у Кулаков Образцовых была такая же, как и в любом следующем Кодексу ордене, но порядок поддерживался с редкой строгостью. Они были известны как свободно и независимо мыслящие, подобно своему основателю — без варварской эмоциональности Волков Фенриса, без склонности к одиночеству, свойственной охотникам Мундус Планус, их ментальность была порождена абсолютной уверенностью в собственной непогрешимости. При должном управлении это было их главной силой.

— Согласно Кодексу, нам стоит сохранять первоначальное направление, — сказал Маркариан. — Если кто-то выбрался из системы Вандис, то должен находиться в этом подсекторе. Для них было бы логичнее всего присоединиться к Последней Стене на Фолле.

— Сомневаюсь, что корабль может выдержать такое путешествие, — проворчал Церберин, вставая. — Пройдемте со мной к воксу.

От станции мало что осталось. Церберин взял с консоли наушники. Они были покрыты пеной. Кольцо проволоки, соединяющее их с терминалом, натянулось, когда он их надел, — в латной перчатке гарнитура казалась маленькой, словно детская игрушка.

— А где женщина, которая тут работала?

Маркариан показал на рабочую бригаду. Их плазменная горелка с усилием врезалась в переборку, которая при падении разделила отсек надвое. Шипение и вой отработанной плазмы до странности напоминали белый шум передатчика, словно тут существовало какое-то космическое совпадение, неясное Церберину, несмотря на все его возможности.

— Жалко, — сказал он совершенно искренне. — Она была умелым работником.

Маркариан отпихнул ногой искореженную алюминиевую раму кресла у консоли, подобрал скользящие контакты из слоновой кости и медные диски и ловко перенастроил прибор. Церберин натянул левый наушник на ухо и прислушался.

Оттуда потек белый шум. Статические помехи. Вообще, этот термин обманчив, потому что подразумевает нечто стабильное — слово, которое никак нельзя было применить к звуку, надрывающемуся в приемниках «Данталиона». Звук становился то громче, то тише, шипел и трещал, периодически резко меняя частоту. Это был космический фоновый шум, звездное излучение, поток энергии из каких-то незащищенных источников энергии, которых прямо здесь могли быть многие тысячи. Это были почти голоса, шепоты на грани различимости.

— Стойте!

Ужасное ощущение прошло по хребту Церберина, похожее на то, когда апотекарий сделал ему укол контрагента, но стократ худшее, поскольку у него не было видимого материального источника. Словно душа могла быть гнилой. Словно статика имела вкус меди и дыма. Он крепче ухватил наушник, цепляясь за его материальность, и повернулся к Маркариану: