Читать книгу - "Фазовый переход. Том 1. Дебют - Василий Звягинцев"

– В отношении тебя, – вставил Шульгин.

– Вот именно. Вам, с вашим жизненным опытом и той бездной преступлений, к которым вы прямо или косвенно причастны, не следует надеяться, что нас что-либо может остановить, если мы решим, что какая-то степень «жесткого допроса» целесообразна.

– О чем теперь может идти речь, если вам известно ЭТО? – Он кивнул в сторону ноутбука, продолжавшего что-то показывать на экране.

– Папаша не понимает, – с сожалением сказал Шульгин. – Бабло ему зенки застит…

Этого русского выражения Сарториус не смог перевести. Он учил язык по другим учебникам и общался с людьми достаточно культурными, чтобы обходиться без жаргонизмов и обсценной[135]лексики.

– ЭТО нас интересует лишь как инструмент нашей дальнейшей деятельности, – поучающим тоном ответил Новиков. – Как мы это используем – наше дело. А вы нам нужны тоже в качестве инструмента, но другого рода, и одновременно – консультанта по внешнеполитическим вопросам. Именно так. Для вас ведь что Америка, что Россия – одинаково внешние по отношению к центру паутины?

– Но только в том, что касается связей «Системы» с легальными мировыми правителями, – тут же внес коррективу Шульгин. – Во всех остальных вопросах мы тебя и твою кодлу сделали, как пацанов… Посмотри на этого вот, – он невежливо указал пальцем на Арчибальда. Тот подтянулся, как Воробьянинов под взглядом Остапа.

– Консультанта – в чем? – спросил Сарториус. – В уничтожении земной экономики?

– Совсем наоборот. В переводе стрелок. В полной смене так называемой экономической парадигмы. Мы даже капитализм пока не собираемся разрушать. Нам только нужно, чтобы все колесики крутились исключительно в наших интересах. А вы за это получите вполне приличное пожизненное содержание. Позволяющее существовать, ни в чем себе не отказывая (в разумных, естественно, пределах), но никак не вершить судьбы мира. Мы можем оставить вам этот остров, несколько квартир и вилл в разных местах Земли по вашему выбору. Какой-нибудь бизнес, чтобы не скучно было. Или – хобби, по усмотрению. И даже особо не ограничивать свободу передвижения. Поскольку конец поводка остается в наших руках, – непонятно усмехнулся Новиков. – Согласитесь, что жизнь приобретает особую остроту, если знаешь, что она может либо оборваться в любой момент, либо продлиться до очень широких пределов. Вы себя сейчас чувствуете лучше?

– Прямо-таки хорошо, – не удержался Сарториус.

– Порадоваться нужно, – усмехнулся Шульгин. – Другие в восемьдесят восемь или инвалидной коляской пользуются, или вообще фамильный склеп прочно обжить успели… Господин Боулнойз ни разу не намекал на возможность что-то в этом вопросе изменить?

– То есть?

– Вечную жизнь и вечную молодость не обещал?

– Я же не дьявол, – впервые подал голос Арчибальд.

– С этим мы еще будем разбираться. Что не дьявол – это скорее всего. А в остальном…

– Мы тоже не дьяволы, – сказал Новиков, – но можем в ближайшее время слегка перестроить ваш организм. Обновить так, примерно, до сорокалетнего возраста. И поддерживать в избранном состоянии лет около ста. Точнее пока сказать не могу… Интересный вариант?

Уж если чем и можно всерьез заинтересовать очень пожилого человека, так это именно намеком на крепкое здоровье и долгую жизнь. То, что власть над миром дороже личного, причем вполне благополучного существования, – весьма сомнительный тезис. И те, кто нечто подобное утверждает, относительно себя или других, скорее всего, врут. Хотя, конечно, извращенцы встречаются всякого рода. Мало ли в истории известно персонажей вроде пресловутых «солдатских императоров» Рима, рвавшихся на трон, при этом отчетливо зная, что пять или шесть их предшественников лишились жизни, не поцарствовав и по году.

Кроме того, необъятная власть и несметные богатства часто сами по себе внушают иллюзию возможности практически вечного существования. Как это так – я, самый умный, сильный и богатый человек – и вдруг умру? Разве сам факт моей избранности и исключительности не подтверждает то, что я не подвластен примитивным биологическим законам, как и всем прочим, божеским и человеческим?

Сарториус к подобному типу людей явно не принадлежал. Скорее, наоборот – вся его власть и деньги использовались им для максимального продления собственного существования именно от сознания его отвратительной краткости.

И его осведомленность о многих противоестественных способностях Боулнойза (вроде посмертного, но вполне активного членства в «Хантер-клубах» сразу двух, если не больше, реальностей), тем не менее очевидным образом проигравшего этим двум молодым людям по всем позициям, подсказывала, что «гости» владеют знаниями гораздо более обширными. А в том, что поразительное «долгожительство» загадочного ветерана – не розыгрыш, Сарториус имел возможность неоднократно убедиться, поскольку сэр Арчибальд, будучи по документам на сорок восемь лет старше, выглядел вдвое моложе финансиста, при этом вполне свободно оперировал реалиями времен юности и даже самого раннего Магнуса Теофила, причем в таком объеме и с массой подробностей, чего никаким изучением документов не постигнешь.

Да зачем далеко ходить, весомый аргумент – тот сеанс терапии, что «пришельцы» только что провели над ним. Сарториус был достаточно образованным в огромном числе наук человеком, уникальное устройство мыслительного аппарата позволяло за неделю-другую накрепко усвоить то, на что другие тратили по нескольку семестров в самых престижных университетах мира, а долгая жизнь нисколько не ослабила ни памяти, ни способностей.

Поэтому в медицине он разбирался ненамного хуже, чем в политэкономии Маркса, нисколько, на его взгляд, не утратившей своего значения, как и геометрия Эвклида в сравнении со всеми другими геометриями. Исходя из теоретических познаний и личного полувекового опыта пациента самых выдающихся врачей и целителей всех толков и направлений (но не шарлатанов, с теми Сарториус расправлялся беспощадно, в лучших традициях наиболее авторитетных тайных сообществ), он понимал, что только что был на грани клинической, а там – не про нас будь сказано – и биологической смерти.

– Да уж куда интереснее, – честно ответил Сарториус на вопрос Новикова о желании омолодиться и потом жить долго-долго. – И чертовщиной тут не пахнет. Дьявол, насколько я знаю, обходится без помощи техники. Что это у вас за приборчик такой интересный? – спросил он. Ему сразу показалось, что у этого человека вопрос не вызовет неадекватной реакции. Он сразу понял – у «гостей» нет ситуативного распределения на «доброго» и «злого» следователей. Они такие изначально, один действительно человек, с которым Сарториус может разговаривать как с равным, а второй – нет. Он не выше и не ниже, просто психологически совершенно чужд. Будто на самом деле не человек, а инопланетянин.

– Ничего особенного, – вполне благожелательно ответил Новиков и, сняв с руки, протянул на ладони нечто вроде электронных часов с круглым, отсвечивающим травянистой зеленью экраном. И сам прибор (что это не часы, было очевидно), и пружинисто разгибавшийся браслет в два пальца шириной были густо-черного, Сарториус бы сказал – не встречающегося в природе цвета. Даже лучшая китайская тушь ручной работы была, как он помнил, ощутимо светлее.