Читать книгу - "А можно выйти?! - Владимир Николаевич Малый"

Пока еще действующего. Значит, мне можно попытаться узнать в больнице поступал ли к ним я. Хотя, вряд ли мне ответят. А если упросить врача это выяснить?

Стоп! Я идиот! Как можно было забыть про телефоны?! Я же могу позвонить на свой номер!

Дар, блин, магия… Технологии! Вот что решает большинство проблем!

- Доктор! – начал я, но тут же осекся.

В своем голосе я отчетливо уловил те интонации, которые всегда слышно у маргинальных личностей, пытающихся выклянчить деньги на выпивку. А ведь и внешний вид у меня, наверняка соответствующий.

Однако очередной приступ боли вернул меня к реальности. Как бы это ни выглядело со стороны, мне сейчас необходимо хотя бы попытаться узнать, что теперь происходит с моей альфа версией.

- Доктор, - повторяю я, - последняя просьба умирающего: дайте, пожалуйста, позвонить родственнику. Он работает в том же районе, где и больница. Может, мне повезет, и мы успеем увидеться.

- Мы уже почти приехали, - отвечает она, - Вам не следует волноваться. Сейчас я передам Вас в руки профильных специалистов, и там Вы уже с ними обо всем договоритесь.

- Доктор, - не унимаюсь я, - извините, но я не знаю Вашего имени, Вы ведь прекрасно понимаете, что мое состояние может быть тем самым кратковременным улучшением перед неизбежным. Сделайте одолжение – дайте позвонить. Вам ведь это ничего не стоит!

Несколько секунд женщина колеблется. Потом лезет в карман.

- Батарея практически на нуле, - говорит она, хмуря брови, - в любой момент может отключиться.

- Вы мне его дадите, или продиктовать номер? – подталкиваю я ее к незамедлительным действиям.

- Диктуйте, - отвечает врач, - я включу громкую связь.

Выбора у меня нет. Я диктую номер. Из-за охватившего меня волнения, дважды ошибаюсь.

Женщина уже раскаялась в своей слабости, но, все же пока терпит мои потуги правильно назвать последовательность из несчастных одиннадцати цифр.

Наконец, дело сделано, и мы слышим гудки. Один, два … пять. Потом тишина.

- Не берет, - глядя на меня тяжелым взглядом, говорит врач, - что ответить, если будут перезванивать?

Я лихорадочно подсчитываю, сколько уже прошло минут после того, как там, в лаборатории, произошел сбой. Возможно, если они решили пройти процедуру повторно, то примерно в этот момент копирование должно заканчиваться.

- Еще раз! – прошу я женщину, изо всех сил старясь не повышать голос. – Последний раз! И я больше ни о чем не попрошу и обещаю не умирать, пока Вы меня не передадите коллегам!

- Шутите, - грустно улыбается она, - это хорошо. Чем черт не шутит, может и в этот раз все обойдется. Сейчас наберу.

Она снова достает телефон (и когда успела спрятать?!) и повторяет последний вызов. Телефон подает сигнал разряженной батареи. У меня внутри все сжимается и даже на какое-то время перестает болеть. Но девайс не выключается, и мы снова слышим гудки.

Я считаю их. Каждый – как гвоздь, забитый в крышку моего гроба.

И вот на четвертом гудке, на том конце несуществующего провода кто-то принимает-таки вызов!

Глава 8

Туда, обратно и назад

- Да! – раздается на всю машину резкий и явно недружелюбный ответ.

Узнаю даже не голос – интонацию. Именно так я отвечаю на звонки с незнакомых номеров, если не жду доставки заказа или чего-то на подобие!

Я жив!

- Евгений, привет! – стараясь унять дрожь в голосе, быстро говорю я. – Телефон чужой, аккумулятор разряжен, а времени у меня совсем нет. Скажи мне, пока не оборвалась связь, с тобой все в порядке после сбоя в лаборатории? Ни ты, ни Антон ничего странного после этого не заметили?

- Я в норме, - слышится из динамика телефона немного озадаченный голос, - не хочешь назваться?

Я называю наши с ним имя, фамилию и отчество, а потом без всякой паузы скороговоркой перечисляю все шесть наших с ним основных двадцатизначных паролей: для соцсетей, для мобильных приложений банков, для почты и так далее.

Тишина.

Я с некоторым остаточным беспокойством гляжу на телефон. Экран погас и мне не понятно, работает еще телефон, или уже выключился.

- Продолжай! – раздается, наконец, мой одновременно напряженный и озадаченный голос из динамика.

Испытывая уже огромное облегчение, я успеваю назвать адрес больницы, куда меня везут, и сообщить, что, если он хочет большей ясности, то может прибыть туда и найти меня по фамилии.

Телефон издает жалобный звук и отключается.

Услышал он меня? По большому счету, это не так уж и важно. Он вел себя точно так, как и должен был. Он в порядке. Да, неплохо было бы увидеть себя со стороны, но самое главное для себя я уяснил: с моим изначальным «Я» все без изменений. Осталось отмучаться мне – его случайной копии, и эта невероятная история закончится.

Волнение и тревога окончательно отпускают меня. Им на смену возвращается боль и тошнота. Потерю сознания я встречаю с искренней благодарностью.

Первое, что я вижу, придя в себя, это зеркало. Только оно какое-то неправильное: отражение в нем перевернуто на девяносто градусов – я смотрю на себя как будто сбоку. И взгляд у меня какой-то растеряно-подозрительный. А потом еще и Антоха в зеркале нарисовался…

Только с его появлением я вспомнил, где нахожусь. Мой оригинал, все-таки, не выдержал и пришел на меня посмотреть.

- Бежали? – спрашиваю я у «тезки», кивая на раскрасневшееся лицо Антона.

- Угу, - кивает мой ненаглядный собеседник, - спешили на встречу с пояснительной бригадой.

- При сбое в копировании вполне себе полноценный слепок сознания отправился в путешествие, и вот я здесь, в этом разваливающемся на части теле, - тихо говорю я, - спроси у меня, что хочешь из того, что можно слышать Антохе.

Нужно отдать нам должное: думает мой оригинал недолго.

- Что удивило меня утром, когда я кофе покупал?

- Ты внезапно осознал, что большинство продавщиц в магазинах для тебя уже не «тетеньки», как раньше, а «девочки», - не моргнув глазом, отвечаю я.

Первоисточник отворачивается к Антохе.

- Так и есть, - говорит он, - слово в слово так и подумал, и никому об этом не говорил, нигде не записывал.

- Не спеши, - отвечает Антон, - я отойду, а ты спроси что-нибудь посерьезнее – потаенное.

Старый добрый Евгений снова поворачивает лицо ко мне. Я вижу, что он немного смущен.