Читать книгу - "Отель "У погибшего альпиниста". Стажеры. Улитка на склоне - Аркадий Стругацкий"

– Пустите! – крикнул он. Он кинулся вперед и налетел на Жилина, как на стену.

Жилин сказал просительно:

– Юрик, прости, но тебе туда и правда не надо.

Юра молча рвался.

– Ну что ты ломишься? Ты же видишь, я тоже остался.

В пещере глухо забухали выстрелы.

– Вот видишь, прекрасно обошлись без нас с тобой.

Юра стиснул зубы и отошел. Он молча сунул карабин опомнившемуся загонщику и понуро остановился в толпе. Ему казалось, что все на него смотрят. «Срам-то, срам какой, – думал он. – Только что уши не надрали. Ну пусть бы один на один – в конце концов, Жилин это Жилин. Но не при всех же…» Он вспомнил, как десять лет назад забрался в комнату к старшему брату и раскрасил цветными карандашами чертежи… Он хотел, как лучше. И как старший брат вывел его за ухо на улицу, и какой это был срам!

– Не обижайся, Юрка, – сказал Жилин. – Я нечаянно. Совершенно забыл, что здесь тяжесть меньше.

Юра упрямо молчал.

– Да ты не беспокойся, – ласково сказал Жилин, поправляя его капюшон. – Ничего с ним не случится. Там ведь Феликс возле него, Следопыты… А я тоже сгоряча решил, что пропадет старик, и кинулся, но потом, спасибо тебе, опомнился…

Жилин говорил еще что-то, но Юра больше не слышал ни слова. «Уж лучше бы мне надрали уши, – в отчаянии думал он. – Лучше бы публично побили по лицу. Мальчишка, сопляк, эгоист неприличный! Правильно Иван сделал, что треснул меня. Не так еще меня надо было треснуть. – Юра даже зашипел сквозь зубы, так ему стало стыдно. – Иван вот заботился и обо мне, и о Юрковском, и он нисколько не сомневается, что и я тоже заботился о Юрковском и о нем… А я?.. То, что Юрковский прыгнул в пещеру, я воспринял только как разрешение на геройские подвиги. Ни на секунду не подумал о том, что Юрковскому угрожает опасность. Жаждал, дурак, сразиться с пиявками и стяжать славу… Хорошо еще, что Иван не знает».

– Па-аберегись! – завопили сзади.

Юра машинально отошел в сторону. Сквозь толпу к пещере вскарабкался краулер, тащивший за собой прицеп с огромным серебристым баком. От бака тянулся металлический шланг со странным длинным наконечником. Наконечник держал под мышкой человек на переднем сиденье.

– Здесь? – деловито осведомился человек и, не дожидаясь ответа, направил наконечник в сторону пещеры. – Подведи еще поближе, – сказал он водителю. – А ну, ребята, посторонитесь, – сказал он в толпу. – Дальше, дальше, еще дальше. Да отойдите же, вам говорят! – крикнул он Юре.

Он прицелился наконечником шланга в черный провал пещеры, но на пороге пещеры появился один из Следопытов.

– Это еще что? – спросил он.

Человек со шлангом сел.

– Елки-палки, – сказал он. – Что вы там делаете?

– Да это же огнемет, ребята! – догадался кто-то в толпе.

Огнеметчик озадаченно почесал где-то под капюшоном.

– Нельзя же так, – сказал он. – Надо же предупреждать.

Под землей вдруг стали стрелять так ожесточенно, что Юре показалось, что из пещеры полетели клочья.

– Зачем вы это затеяли? – спросил огнеметчик.

– Это Юрковский, – ответили из толпы.

– Какой Юрковский? – спросил огнеметчик. – Сын, что ли?

– Нет, пэр.

Из пещеры один за другим вышли еще трое Следопытов. Один из них, увидев огнемет, сказал:

– Вот хорошо. Сейчас все выйдут, и дадим.

Из пещеры выходили люди. Последними выбрались Феликс и Юрковский. Юрковский говорил запыхавшимся голосом:

– Значит, вот эта вот башня над нами должна быть чем-то вроде… э-э… водокачки. Очень… э-э… возможно! Вы молодец, Феликс. – Он увидел огнемет и остановился. – А-а, огнемет! Ну что ж… э-э… можно. Можете работать. – Он благосклонно покивал огнеметчику.

Огнеметчик оживился, соскочил с сиденья и подошел к порогу пещеры, волоча за собой шланг. Толпа подалась назад. Один Юрковский остался возле огнеметчика, уперев руки в бока.

– Громовержец, а? – сказал Жилин над ухом Юры.

Огнеметчик прицелился. Юрковский вдруг взял его за руку.

– Постойте. А собственно… э-э… зачем это нужно? Живые пиявки давно… э-э… мертвы, а мертвые… э-э… понадобятся биологам. Не так ли?

– Зевес, – сказал Жилин. Юра только повел плечом. Ему было стыдно.

Пеньков залпом допил чашку, отдулся и задумчиво сказал:

– Выпить, что ли, еще чашку кофе?

– Давай я налью, – сказал Матти.

– А я хочу, чтобы Наташа, – сказал Пеньков.

Наташа налила ему кофе. За окном была черная, кристально ясная ночь, какие часто бывают в конце лета, накануне осенних бурь. В углу столовой беспорядочной кучей громоздились меховые куртки, аккумуляторные пояса, унты, карабины. Уютно пощелкивали электрические часы над дверью в мастерскую. Матти сказал:

– Все-таки я не понимаю, уничтожили мы пиявок или нет!

Сережа оторвался от книжки.

– Коммюнике главного штаба, – сказал он. – На поле боя осталось шестнадцать пиявок, один танк и три краулера. По непроверенным данным, еще один танк застрял на солончаках в самом начале облавы, и извлечь его оттуда пока не удалось.

– Это я знаю, – объявил Матти. – Меня интересует, могу я теперь ночью сходить в Теплый Сырт?

– Можешь, – сказал Пеньков, отдуваясь. – Но нужно взять карабин, – добавил он, подумав.

– Понятно, – сказал Матти необычайно язвительно.

– А зачем тебе, собственно, ночью на Теплый Сырт? – спросил Сергей.

Матти посмотрел на него.

– А вот зачем, – сказал он вкрадчиво. – Например, приходит время товарищу Белому Сергею Александровичу выходить на наблюдения. Три часа ночи, а товарища Белого, вы сами понимаете,

на обсерватории нет. Тогда я иду в Теплый Сырт на Центральную метеостанцию, поднимаюсь на второй этаж…

– Лаборатория восемь, – вставил Пеньков.

– Я все понял, – сказал Сергей.

– А почему я ничего не знаю? – спросила Наташа обиженно. – Почему мне никогда ничего не говорят?

– Что-то Рыбкина давно нет, – задумчиво сказал Сергей.

– Да, действительно, – сказал Пеньков глубокомысленно.

– Уж полночь близится, – заявил Матти, – а Рыбкина все нет.

Наташа вздохнула.

– До чего вы мне все надоели, – сказала она.

В тамбуре звякнула дверь шлюза.

– Вот он сейчас придет, он нам посмеется, – сказал Пеньков.

В дверь столовой постучали.

– Войдите, – сказала Наташа и сердито посмотрела на ребят.

Вошел Рыбкин, аккуратный и подтянутый, в чистом комбинезоне, в белоснежной сорочке, безукоризненно выбритый.