Читать книгу - "Эта безумная Вселенная - Эрик Фрэнк Рассел"

Был и второй вопрос, беспокоивший его: когда? Не оказалась бы помощь запоздалой. Этот сектор патрулировал «Мак-лин» — самый крупный и грозный боевой звездолет землян. Если сейчас он выполнял штатное патрулирование и, по счастью, находился в ближайшей к Гомбару точке, тогда на путь сюда (при максимальной скорости) ему понадобится не менее десяти месяцев. Но если «Маклин» вернулся на базу и его временно заменяет какой-нибудь устаревший и тихоходный корабль, срок может растянуться до двух лет.

Два года. Это безумно долго. Десять месяцев — и то слишком долго. Ему вряд ли удастся продержаться десять недель. Да что там недель, даже десять дней казались весьма проблематичными. Время, неумолимое время. Человеку его не растянуть, а кораблю не сжать.

Вернувшийся надзиратель пропихнул между решетками двери обещанную книгу.

— Вот, держи. Ты уже достаточно знаешь наш язык и поймешь, что в ней написано.

— Спасибо, — сухо поблагодарил его Тейлор.

Он снова лег и быстро одолел принесенную книгу. Некоторые страницы он пролистывал, едва прочитав начальные строчки: там описывались слишком короткие и примитивные игры, годные разве что для детей. Тейлор не удивился, встретив описание гомбарских разновидностей игр, широко известных на Земле. Например, гомбарцы тоже играли в карты, но вместо четырех мастей у них было десять, а число карт в колоде насчитывало восемьдесят.

Так и ализик, о котором он слышал от надзирателя, оказался более громоздкой и усложненной версией земных шахмат. Доска состояла из четырехсот клеток, и у каждого игрока было по сорока фигур. Неудивительно, что какой-то ушлый гомбарец сумел растянуть эту игру на шестнадцать дней. Похоже, ализик был самой длинной игрой из описываемых в книжке. Может, выбрать эту игру? Но выдержат ли власти (не говоря уже о телезрителях) его черепаший темп, когда он по десять часов будет обдумывать каждый ход? Сомнительно. Впрочем, даже такое ухищрение не помешает его опытному противнику тратить на ответный ход считанные секунды.

Нет, ему нужна игра, сами условия которой вынуждали бы его противника играть медленно и где никакие ухищрения последнего не могли бы ускорить ход игры. Но именно игра, а не видимость игры, иначе и последний дурак моментально разгадает его замысел. Причем такая игра, которую противнику ни за что не удастся закончить ни с победой, ни с поражением.

Однако подобной игры не существовало ни на трех планетах Гомбара, ни на сотне планет, населенных землянами, ни в миллионах других миров Вселенной. Ее не могло быть по одной простой причине: появись такая игра, в нее никто не стал бы играть. Что землянам, что другим разумным расам нужны результаты. Едва ли сыщутся чокнутые, согласные дни напролет терпеливо корпеть над доской или еще чем-нибудь, зная, что это никогда не кончится. А кому из зрителей понравится эта тягомотина?

Неужели таких чокнутых нет и никогда не было?

Никогда?

Тейлору вдруг вспомнились строчки, вычитанные когда-то. Название книги давно стерлось из памяти, а они остались: «Последний ход будет означать исполнение Божьего Замысла. И в этот день, в этот час, в это самое мгновение с громом разверзнется бездна и поглотит Вселенную».

Тейлор вскочил на ноги и, словно тигр, заметался по тесной камере. Глаза его оставались холодными и бесстрастными.

У чиновника были необъятное брюхо, маленькие поросячьи глазки и приклеенная елейная улыбка. Манерами своими он походил на распорядителя циркового манежа, готовящегося объявить какой-нибудь коронный номер.

— A-а, — протянул он, заметив у Тейлора книжку. — Изучаешь наши игры?

— Да.

— Надеюсь, ни одна из них тебе не подошла.

— Ты надеешься? — удивился Тейлор, не чувствуя ни малейшей необходимости говорить гомбарцу «вы». — А почему?

— Зрителям давно хочется увидеть что-нибудь новенькое, какую-нибудь игру, совершенно неизвестную у нас. Новая, оригинальная игра была бы настоящим удовольствием для всех. Разумеется, при условии, — поспешил добавить чиновник, — что она проста для понимания и что твой выигрыш не будет слишком быстрым.

— Ну что ж, — сказал Тейлор, — признаюсь, я и сам предпочел бы играть в привычную мне игру.

— Просто великолепно! — расцвел толстый чиновник. — Значит, ты хочешь сыграть в земную игру?

— Да, хочу.

— Правда, мы вынуждены внести ограничения в твой выбор.

— Какие именно? — поинтересовался Тейлор.

— Один преступник, осужденный за убийство, выбрал такую игру, кто быстрее поймает солнечный луч и запихнет в бутылку. Конечно, мы не позволили ему эту бессмыслицу. Ты должен выбрать игру, в которую действительно можно играть.

— Понимаю.

— Далее, ты не имеешь права выбирать игру, требующую сложных и дорогостоящих приспособлений, которые нам пришлось бы долго изготавливать. Все необходимые приспособления должны быть недорогими и простыми, чтобы мы смогли сделать их как можно быстрее.

— И это все ограничения?

— Почти. Ты еще должен собственноручно, аккуратным почерком, написать правила игры. Пиши коротко и ясно, никаких двусмысленных толкований. Учти, что с самого начала игры и ты, и твой партнер будете обязаны строго соблюдать эти правила. Любые их изменения в процессе игры запрещены.

— А кто одобрит мой выбор, когда я все это объясню и напишу?

— Я сам.

— Прекрасно. Тогда смотри, какую игру я хочу предложить.

Попросив у чиновника ручку и бумагу, Тейлор нарисовал необходимые для игры приспособления и написал ее условия. Когда он закончил, гомбарец сложил листки и убрал к себе в карман.

— Странная игра, однако на удивление простая, — высказал свое мнение чиновник. — Ты и впрямь считаешь, что сможешь продержаться целый день?

— Надеюсь.

— И даже два дня?

— Если повезет.

— Везение тебе определенно понадобится!

Чиновник призадумался, потом неуверенно покачал головой.

— Жаль, конечно, что у вас нет игры, подобной нашему ализику, только посложнее. Зрители были бы очень довольны, да и ты смог бы подольше продлить себе жизнь. Представляешь, как радовался бы наш народ, если бы ты побил существующие рекорды и заработал самую длинную отсрочку от казни?

— А им-то чего радоваться?

— Надо понимать чувства наших зрителей. Им кажется: если ты — из другой расы, то покажешь им что-то сверхнеобычное.

— Думаю, я не обману их ожиданий.

— Я тоже на это надеюсь, — сказал чиновник.

В его голосе Тейлор все же уловил какое-то недовольство.

— В конце концов, это твоя жизнь, и тебе бороться за то, чтобы хоть ненадолго ее продлить.

— Я это знаю, и, если конец будет скорым, я никого не стану винить, кроме себя.