Читать книгу - "Черневог - Кэролайн Дж. Черри"

Перед Ивешкой был ее же собственный нос, ее рот, ее подбородок, отличающийся чуть большей ямочкой, и это сходство одновременно и восхищало и пугало ее.

А мать говорила:

— Да входи же, Ивешка. Дорогая, дай я помогу тебе раздеться, и садись… о, Господи, у тебя волосы сплошь в листьях…

Ивешка бросила свои вещи на лавку рядом с печкой, куда указала ей мать, но продолжала стоять не раздеваясь.

Мать же тем временем накинула халат, перебросила косы через плечо и сказала, обращаясь к ней:

— Может быть, тебе лучше умыться? — намекая, как предположила Ивешка, на ее перепачканное грязью лицо. Руки ее были грязными без всяких сомнений, не говоря уже о сапожках. Она никогда не позволила бы кому-нибудь войти в дом в такой обуви, чтобы пачкать чисто вымытый пол: и Петра, и Сашу, и отца она всегда заставляла выносить грязную обувь за порог. Но сейчас, совершенно неожиданно для себя, она почувствовала, что готова защищать эту грязь как собственное право на то, чтобы вновь выскочить в темноту, за эту дверь при первой же возможности.

— Нет, спасибо, — сказал она.

— Хорошо, тогда присядь, — сказала мать и начала суетиться на кухне. — Садись, садись.

— Тебе не нужны лишние неприятности, — продолжала Ивешка. — Зачем же ты позвала меня сюда?

— Потому что я хотела увидеть свою дочь. Тем более, что тебе угрожает опасность.

— От кого? От тебя?

Драга наливала чай из самовара, расставляя серебряные чашки на серебряном подносе, а на небольшую тарелку положила медовые лепешки и поставила ее рядом с чашками.

Ивешка, так и не получив ответа, повторила свой вопрос:

— Так от тебя, мама?

Драга перенесла поднос к печке и уселась на край скамьи.

— Я знаю, твой отец наговорил столько ужасного про меня.

— Мой отец уже три года, как мертв, — коротко ответила дочь. — И почему только теперь, мама? Чего ты хочешь?

— Я хочу защитить тебя и моих будущих внуков.

Ивешка не хотела иметь определенного мнения по поводу ребенка до тех пор, пока не утвердилась в своих стремлениях, и, кроме того, она была со всех сторон окружена желаниями, каждое из которых вторгалось в происходящее внутри нее.

— Неужели всякий в этом мире может знать об этом? — резко спросила она.

— А ты не знала?

Ей хотелось побольше узнать о происходящем, и поэтому она с отчаянием пыталась разобраться в тех мыслях, которые то так, то этак устремлялись к ней от матери, настойчиво, как змеи, охотящиеся за яйцами.

И она ответила вполне внятно, тщательно подбирая слова:

— Нет, я не знала. Это, должно быть, случилось недавно.

— Да, несколько дней назад. Петр — отец ребенка?

— Что ты знаешь о нем?

— Ну, то что он обычный человек, очень добр к тебе, достаточно умен и вполне порядочен.

Это был не тот ответ, которого она ожидала. Ее отец, к примеру, никогда бы не сказал ничего подобного про Петра, и поэтому если один из ее родителей был согласен с ее собственным мнением, то это обстоятельство подталкивало ее задать вопрос обо всем том, что она слышала про Драгу, но она не должна была влезать во все это с такой легкостью, черт побери, конечно нет. Ее мать наверняка шпионила за ними и тайно подслушивала обо всех их делах.

— Ты напугана, — сказала Драга. — Вот, чай остынет, садись, присаживайся. Господи, ты выросла такой красавицей.

— Я была убита! Я много сотен лет пробыла призраком, мама, и где ты была тогда, когда я нуждалась в помощи?

— Но, радость моя, у меня тоже были свои беды.

— Да, ты спала с Кави Черневогом. И ты послала его в наш дом, чтобы ограбить отца и спать со мной, если бы у него это получилось…

— Это придумал сам Кави.

— Тогда он был еще мальчик, мама, а ты была во много-много раз старше его!

— Очаровательный и очень опасный мальчик. Я хотела, я все время хотела, дорогая моя, чтобы ты пришла ко мне, и мы жили бы вместе… Да я послала Кави: твой отец едва ли пустил бы меня на порог. Кави хотел, чтобы я научила его разным вещам, и я согласилась, если бы он согласился отправиться в ваш дом и увести тебя от твоего отца ко мне, что, разумеется, требовало согласия и с твоей стороны. Конечно, я думала о том, что он попытается овладеть тобой. Но у Кави не было намерений выполнить свое обещание. Он остался учиться у твоего отца, он попался на том, чего не должен был делать, и у него все-таки еще оставалась возможность выполнить то, что он обещал мне. Но вместо этого он убил тебя. Теперь ты понимаешь, что произошло? Он убил тебя, потому что нагородил и здесь и там горы лжи, а кроме того, он понимал как сильна была ты и как много ты могла рассказать мне. Он очень хорошо понимал, что если ты будешь жить рядом со мной, то мы будем все больше и больше сближаться и в какой-то момент у него не будет возможностей противостоять нам. Итак, он убил тебя, чтобы удержать от меня. Он пытался убить и меня, если бы я заранее не догадалась о его проделках.

— Убить тебя?

— Он был уже близок к этому. Я была уже очень слаба, почти беспомощна. Я знала, что он делал, я даже хотела предложить помощь твоему отцу, если бы была способна на это, но у меня не было сил. Затем, позже, я узнала о падении Кави, все так неожиданно изменилось, и я смогла шаг за шагом вернуться к жизни.

Это было правдоподобно. Это было абсолютно правдоподобно. Драга настойчиво предлагала ей чай, терпеливо стоя с подносом в руках, и, чтобы сохранить приличия и чувствуя, что ее мать намерена так стоять до тех пор, пока та не передумает, Ивешка взяла чашку с подноса, только для того чтобы подержать ее в руках.

— Без лепешек?

— Я не хочу есть.

— Ну, ну… — Мать взяла другую чашку, поставила поднос на полку и уселась, похлопывая по лавке. — Сядь сюда. Господи, после стольких лет ты стала такой привлекательной женщиной!

Ивешка продолжала стоять.

— Почему же ты просто не сказала мне, что хочешь меня увидеть?

— Потому что не была уверена, придешь ли ты, не была уверена, что ты захочешь видеть меня, а еще потому, что произошло очень многое, о чем ты не имеешь представления.

— Очевидно, все что происходит, проходит мимо меня! У меня появляется ребенок, а моя умершая мать прячется по лесам…

— Дорогая, дорогая, присядь. И выпей чай. Он не отравлен.

Наконец-то ее мать заговорила о происходящем так, как и следовало. Ивешка, не раздеваясь, села на лавку с чашкой в руках и глядя в глаза матери, спросила:

— Итак, о чем еще я не знаю, а должна была бы, на твой взгляд?

— О многом.