Читать книгу - "Наяль Давье. Герцог северных пределов - Владимир Зещинский"

Меня привели к одному из таких вот небольших домиков и царственно разрешили отдохнуть, так как вечером начнутся омовения и подготовка.

Я не стал спорить. Забрался внутрь и решил поспать. Саркофаг я все равно обезвредил, так что ничего не должно случиться.

Вечером, стоило только солнцу коснуться горизонта, меня аккуратно и вежливо разбудили. После этого повели к реке. После того, как меня отмыли до скрипа, отвели к озеру и поставили под водопад. Не скажу, что вода ледяная, но с непривычки стоять весьма неудобно. Надеюсь, мне не нужно будет провести тут слишком долго.

Как оказалось, у меня еще был щадящий вариант очищения. Обычных людей для начала почти неделю держали на голодном пайке, давая лишь чистую воду. Для чего? Полагаю, чтобы из организма вывести остатки употребленной ранее человеком пищи. Всё-таки маги потом пили жидкость, которая вытекала из перемолотых тел.

После такой своеобразной диеты людей полностью лишали волос, отмывали до скрипа и отводили к божеству. Чем магам или их выдуманному божку не угодили волосы, не могу сказать, видимо, очередной заскок.

Обрить себя я не дал. Достаточно было перейти на магозрение и посмотреть пристально, как все отстали, торопливо завершив очищающие процедуры.

До пещеры в этот раз мы шли со всеми церемониями. То есть маги выстроились, создавая коридор. На земле рассыпали яркие лепестки. Маги что-то там пели, и песни эти больше походили на завывания.

Причем я не видел в их мыслях никакого предвкушения или злорадства. Даже нетерпения не было. Все это они воспринимали как давно привычную рутину, немного торжественную, но уже чуток наскучившую.

Они не считали себя убийцами, полагая, что все делают правильно. Боюсь, что с такими мыслями, даже лишившись своего божества, они не перестанут делать подношения. Вполне могут посчитать, что божество на них прогневалось и больше не желает даровать им благодать. А раз так, значит, нужно усилить старания, увеличить количество жертв, вымаливая у своенравного божества прощение.

Пока я размышлял, мы дошли до саркофага. С меня сняли тряпку, которая и так особо ничего не закрывала, и, подхватив под руки и ноги, со всей осторожностью и почтением (не ко мне, а к божеству) положили внутрь.

Я послушно улегся, размышляя, что мне дальше делать. Оставлять все так, как есть, нельзя. Это сейчас они растеряются, а потом начнут резать вдвое больше людей, надеясь вернуть все, как было.

После этого несколько магов осторожно положили сверху крышку, погружая меня в темноту.

Так как это теперь был самый обычный каменный гроб, то, понятное дело, ничего не произошло. Ни через минуту, ни через пять.

Крышку сначала аккуратно отодвинули, заглядывая внутрь, явно проверяя, как я себя ощущаю. Поняв, что я все еще жив и совершенно здоров, маги начали несмело улыбаться, а потом и вовсе загомонили, быстро вытаскивая меня наружу. В общем, они очень радовались, причем весьма искренне, что я их брат и остался жив.

Они восхваляли мудрое божество, которое распознало такого же, как они, и не тронуло его, то есть меня.

Я дал себя увести. Вечером возник стихийный праздник. Я улыбался и кивал, старательно отказываясь от угощений. Кто знает, что они добавляют во всю эту пищу. Ведь собирают же они жидкость, наполненную лечебными свойствами.

Ночью, когда все угомонились, я встал и отправился обратно в пещеру. У меня не возникло особых трудностей, когда я усыплял стражей, охраняющих саркофаг. Даже несмотря на то, что они сами маги, их разум спокойно уступил мне.

Вообще, эти маги пользовались своими способностями как-то странно. Насколько я понял, все их помыслы были сосредоточены только на одном – как можно дольше прожить. Они бросали все свои силы на продление своей жизни. Все их законы направлены на то, чтобы содержать тело в идеальном состоянии.

В какой-то мере они напоминали мне монахов. То есть они придерживались правила умеренности. Старались чтить духовную чистоту, следили за своими физическими оболочками, пытаясь бороться с их греховными потребностями. И при этом запихивали в кровавый саркофаг людей, а потом спокойно пили оставшуюся от них жидкость. И при этом они не считали, что делают что-то не так.

Наверное, это какая-то защитная функция сознания. Мне кажется, нормальный человек попросту бы свихнулся, если бы воспринимал происходящее так, как положено.

– И что мне с тобой сделать? – пробормотал я, обходя саркофаг по кругу.

В итоге я его просто взорвал. А что мне еще нужно было с ним сделать? Наложить исцеляющее плетение, чтобы извращенный мозг магов снова что-то вывернул? Нет уж, спасибо. Пусть считают, что они чем-то прогневили своего божка, вот он и покинул свое вместилище, разрушив его после этого.

Утром весь остров буквально взвыл. Маги паниковали, бегали, кричали, хватались за оружие, которое до этого непонятно где прятали. Вот только они никак не могли понять, куда бежать и кого наказывать.

Я под шумок аккуратно вложил в голову одного из монахов мысль, что божество прогневалось на них и покинуло навсегда. Я ожидал чего угодно, вплоть до того, что они начнут тут себе харакири от отчаяния делать, но эти люди слишком любили жизнь, чтобы лишаться ее.

Под вечер все немного успокоились. Звучали разные предположения. Маги пытались придумать, что им делать дальше. К тому же, как я понял, целебную жидкость они не только сами употребляли, но и отлично продавали всем, кто желал ее купить. С потерей саркофага они лишались и стабильного прихода денежных средств.

В общем, жизнь отдельно взятых магов в одночасье рухнула.

Как это обычно бывает в таких ситуациях – нужно найти того или тех, кто виноват. Не бывает же так, чтобы виновных не было? Не бывает. Вот и магам не нравилась совершенно мысль, что божество покинуло их потому, что они его чем-то прогневили.

Кто последний лежал в саркофаге? Конечно же я. Понятное дело, вскоре кто-то об этом вспомнил, а остальные быстро ухватились за идею, что это я, проклятый белый чужак, виноват в том, что божество отчего-то прогневалось и свалило.

В принципе, они не так уж и далеки от истины. Я на самом деле виновен в уничтожении кровожадного плетения и камня. Так что я даже не стал отрицать свою вину.

Когда они пришли ко мне, то я просто сидел на циновке у входа в хижину, любуясь закатом. Чтобы наблюдать за происходящим на острове, мне не нужно было быть в гуще событий. После того, как я почти год провел среди аборигенов, постоянно общаясь с ними ментально, эта способность развилась довольно хорошо. Я больше не ощущал боли или какого-то иного дискомфорта.

Вся воинственность и уверенность монахов поколебалась, когда они увидели меня спокойно сидящим и, казалось бы, безмятежным. Сначала они молчали, потом кто-то несмело выкрикнул оскорбление, после этого в меня бросили камень. Впрочем, щит не позволил ему долететь до меня.

Сразу после этого вокруг стало тихо. Я сидел с закрытыми глазами, но отлично мог отслеживать происходящее глазами самих монахов.